Стоило вам чуть дольше задержать свое внимание на отдельных компонентах сценического акцента Грейс Келли, как он начинал казаться вам слегка комичным. Именно таким и восприняли его ее собственная семья и друзья, когда Грейс через пару месяцев навестила родную Филадельфию. «Мы пошли на вечеринку, — вспоминает Джейн Портер, ее младшая подружка по Стивенс-Скул. — Вошла Грейс, и я подумала: «Нет, не может того быть!» У нее появился сочный британский акцент».
В семье Келли его называли «новым голоском Грейси».
«Ее то и дело немилосердно подначивали», — вспоминает Элис Годфри.
«Но я обязана так говорить — это моя работа», — с вызовом отвечала Грейс, и ее на время оставили в покое.
Джек Келли согласился отпустить в Нью-Йорк среднюю дочь до достижения ею восемнадцати лет только с тем условием, что там у нее будет достойное и респектабельное жилье. «Барбизонская гостиница для женщин» на углу Шестьдесят третьей улицы и Лексингтон-авеню, казалось, развеяла его опасения. Это было чисто женское заведение в самом центре Манхэттена, где для того, чтобы получить комнату, требовалось предоставить три свидетельства о добропорядочности, а посетителей-мужчин не пускали дальше гостиной на первом этаже. «Здесь было что-то от дорогого интерната», — вспоминает Мэрр Синклер.
«Барбизонка» приобрела в Нью-Йорке славу гнезда, из которого в жизнь выпархивали райские птички. Джоан Крофорт, Джин Тьерни и Лорен Баколл — все они в свое время нашли пристанище в розовых с зеленым комнатах «Барбизонки», где ванные и туалеты, словно назло, находились в самом конце коридора. В своем романе «Колокольная банка» («The Bell Jar») Сильвия Плат переименовала ее в «Амазонку» — заведение исключительно для девушек из зажиточных семей, родители которых желали удостовериться, что их дочери будут обитать там, куда не ступит нога соблазнителя-мужчины.
Именно по этой причине к «Барбизонке» словно магнитом тянуло молодых вертопрахов. Они расхаживали по вестибюлю, обмениваясь шутками с дородными лифтершами, которые вечером заступали на службу, дабы оберегать целомудрие жительниц верхних этажей. Мэрр Синклер с группой других студентов академии жила чуть дальше от центра — в частном пансионе — под неусыпным надзором домохозяйки и хорошо помнит, как завидовала живущим в «Барбизонке» девушкам из-за их относительной свободы и толпящихся в холле кавалеров: «Они прекрасно проводили время. Им не составляло ровно никакого труда поступать так, как им вздумается».
