Вода была прохладная, но мне было как-то все равно. Окунувшись в воду, я понял, какое это все же дорогое удовольствие смыть с себя всю вонь и грязь. Никаких моющих средств нам не предлагали. Ну да ладно мне и так хорошо. Заходил я прямо в одежде. Неизвестно, когда ещё мне выйдет её хотя бы в воду окунуть. Потом кое — как прополоскав ее, начал обтираться, используя рубаху вместо губки.
Я полоскался до тех пор, пока губы руки не начали дрожать. Не успел из воды выйти, как к нам подъехали кареты со снаряжением. Сержанту сразу сказали — нет времени — раздаем сейчас — команда капитана Рена. Что того очень разозлило, да и меня тоже заметно расстроило. Я понимал что-то, что плохо для моего командира то плохо и для меня. Железное правило. Поэтому, что бы получить лучшую снарягу, пошёл первым. Ну как — лучшую? Мне было выданы штаны и рубаха практически такие, как и у меня, только видно давно лежащие на складе, что пропахли плесенью, низкие сапоги с деревянной подошвой, портянки — вот то, чему я был очень рад, какое-то грубое ворсистое одеяло, деревянную тарелку ложку и кружку. Пока получал, слышал, как ругались сзади меня местные. Такое убожество видел в первый раз не я один. Они тоже были в шоке и спрашивали у обозников, где они это откопали. На что те говорили: приказ эла. Все это предполагалось нести в мешке таком же допотопном, как и все что мне выдали. Его выдавали последним. Как только я его получил, тут же услышал команду:
— Быстрее следующий. Но остался стоять на месте.
— Ещё нитки, иголки и инструмент чтоб обувь чинить — спокойно сказал я, глядя на обозника.
— Что? Ах ты, скотина, пошёл отсюда. Какие нитки, закуп, тебе свобода в голову не надула? Капрал заберите его отсюда.
Мгновенно передо мной материализовался капрал Штаун. Вопрошающим взглядом, смотря на обозника. На что тот начал кричать, что, мол: вонючий закуп, свободу почувствовал, что-то пытается сверху выклянчить. И тут, что-то во мне сломалось. Непонятное попадание в другой мир, попадание в рабство, голод и лишения, будущая война и непонятное будущее. Все это копилось целую неделю, не выплескивалось ни разу. Буквально почернев от ярости, взял его за грудки и как прокричу.
— Ах ты, крыса тыловая, мы может завтра на войну, а ты нам мало того, что одежду, которая разваливается, дал, так ещё и нитки зажал, которые у тебя под тканью лежат. И отпихнув его, сорвал одеяло, под которым и заметил катушки ниток.
Медленно багровея, почти такую же триаду выдал на растерянного обозника и капрал, потом к обознику подбежал его начальник, а к капралу сержант и тут началось. Хоть и было наших командиров трое, а обозников девять. Наши и руками махали побольше, да и поддержка освобожденных в этом вопросе была на сто процентов.
