II
Кровь на улице Форчелла
(июнь 1980)
Маттео Де Ниттис пошел еще быстрее. Малышу Пиппо было трудно поспевать за ним, но он не решался ничего сказать. Отец держал его за руку и дергал каждый раз, когда мальчик начинал отставать. Они опаздывали уже на полчаса, и Маттео прикинул, что идти еще минут десять. На улице Нолана они протиснулись через толпу зевак, теснившихся у передвижных лотков. Порой Маттео просто расталкивал покупателей, даже не извиняясь. Он ругался, стиснув зубы, проклиная топчущихся на одном месте людей, бесконечные улицы, этот так плохо начавшийся день.
Джулиана пришла в гостиницу раньше, чем обычно. Сегодня две уборщицы не вышли на работу, и ее попросили заменить их. Она поручила мужу отвести малыша в школу. И пока пила кофе на кухне отеля-люкс «Санта-Лючия», вместе с подругами, у которых глаза припухли после сна, все пробовала представить себе, как проведут это утро ее мужчины, что скажут друг другу, что сделают. Эти мысли были ей приятны. Отец и сын. Она всегда радовалась, когда они вместе. Потом пришло время подниматься наверх, приступать к работе. Забыть об оставшемся на дне чашки кофе. Перестать думать о муже и сыне и о том, что ей уже не терпится вновь их увидеть. Выкинув все это из головы, она занялась работой.
И Маттео и Пиппо прямо обливались потом. Час они провели в пробке, пока не добрались до Ноланских ворот. Стоял весь Неаполь, превратившийся в огромный сгусток бензина и раздражения. Весь этот час Маттео топал ногами от нетерпения, а его сжимавшие руль руки дрожали. Ранним утром он отвез клиента в аэропорт, и пришлось взять малыша с собой. Обратный путь превратился в муку. Одна сплошная пробка. Простояв час и увидев, что движение не восстанавливается, он припарковал машину и решил добираться до школы пешком. «Так будет быстрее», — сказал он себе. Но был базарный день, и теперь ему пришлось продираться сквозь толпу, которая словно специально оказалась на его пути, чтобы окончательно истрепать нервы.
Он почти бежал. У Пиппо горели щеки, и не потому, что ему было трудно угнаться за отцом, а потому что тот вдруг рассвирепел. Пиппо попросил дать ему пять минут передохнуть, но Маттео накричал на него: нет и нет, никаких передышек, пока не доберутся до школы, марш вперед, и пусть помалкивает.
Они продолжали бежать. Маттео то и дело чертыхался: когда налетал на прохожего, когда они застревали на переходе через улицу, когда включался красный свет, когда мотороллер, чуть не сшибая их, проносился как метеор. Быстрей. Только об этом он и думал. Скорее покончить с этим треклятым утром. Доставить Пиппо в школу, пусть с опозданием, пусть в слезах. Доставить и наконец перевести дух. Сдав Пиппо на руки учителям, он спокойно выпьет чашечку кофе, сполоснет лицо в туалете и, обтерев щеки бумажным полотенцем, как бы скинет с себя напряжение, которое накопилось в нем во время стояния в пробке и гонке по переполненным улочкам. Да, у него будет время отдохнуть и осушить пот. Но пока сознание того, что с каждой минутой они опаздывают все больше, казалось ему худшей из пыток.
