Я чуть не разорвала лицо Хадсона на куски, только чтобы успокоить мой растущий гнев.
Но я остановилась и взяла себя в руки. Хорошо. Итак, эта женщина была не Лилой. Не имеет значения. Лила была здесь. Я все еще чувствовала ее присутствие.
— Где она, Хадсон? — потребовала я. Когда он не ответил сразу, я направила свой пистолет на его гордо стоявший член.
— Я не знаю, о чем ты говоришь. Клянусь Богом, не знаю, — он облизал губы и попытался спрятаться за спиной женщины.
— Используешь гражданского, чтобы обезопасить себя, — пробормотала я. — Ты практически антихрист, знаешь об этом?
Он застыл.
— Ты проходил видео курс моих работ во время обучения в А.У.Ч.? — спросила я.
— Да, — нерешительно ответил он.
— Тогда ты знаешь, у меня нет совести, и я сделаю все, чтобы получить то, чего хочу, — я надавила на курок. Этого не хватило бы, чтобы он выстрелил, но вполне сгодилось бы для того, чтобы моя цель извивалась от страха.
— Я не собираюсь спрашивать тебя о Лиле снова. Я просто сделаю тебе больно.
— Но за это ты сядешь в тюрьму! — пот бисером катился с его лба, и он явно волновался, когда водил по нему своей дрожащей рукой взад и вперед. — Нападение на агента по закону является федеральным преступлением и здесь предостаточно свидетелей.
Один за другим, мои люди развернулись лицом к стене. Лицо Хадсона становилось все бледнее и бледнее. Жестокий смех вырвался из моих губ.
— Ответ неверный, — сказала я и переключила свое ружье на самый высокий уровень. Я прицелилась.
— Она была здесь, — он вскочил, выставляя руки вперед в попытке отгородиться от выстрела, — и она разгромила мою квартиру. Я вышвырнул ее. Я клянусь.
Он лгал.
Лила не контролировала его, но он заботился о ней настолько, что рисковал своей карьерой и свободой, засекречивая ее личное дело. Я искренне сомневалась, что он выгнал бы ее за то, что она порезвилась в его доме.
— Кто твоя подружка? — спросила я, указывая на плачущую женщину. Мои люди снова повернулись к нам.
Хадсон взглянул на каждого человека.
— Она моя жена.
Он лгал. Снова.В его личном деле говорилось, что он холост. Скорее всего, он не хотел, чтобы мы спрашивали эту женщину о нем.
— Джорджи, Джорджи, Джорджи, — сказала я, убирая пистолет, — на этот раз ты зашел слишком далеко.
Сказав это, я приблизилась к нему и ударила его по носу своей ладонью. От удара хрящ хрустнул. На фоне его криков, я повернулась и сказала:
«Три сломанных носа за одну ночь. Не рекорд, но тоже не плохо».
