…- А вот и я!
Должно быть, с того момента, как я снова остался один прошло часа два. Ориентироваться в помещении без окон было непросто. Я успел порядком заскучать, когда за дверью раздался жизнерадостный голос брата. Ничто не способно его расстроить! Я чуть не умер, а он идет, насвистывает себе под нос, и, судя по голосу, с настроением у него полный порядок.
Дима привычно закопошился с той стороны двери, и в камеру закатилась очередная бутылка с кровью.
— Вы меня кормите, как на убой, — кисло пошутил я.
Брат заглянул в открытое смотровое окошко, ослепив меня фонариком. Глаза пронзила резкая боль, точно кто-то воткнул в них тысячи маленьких иголок. Я зажмурился и, недолго думая, нащупал первое, что попалось под руку (это оказалось зеркало, лежащее на каталке) и запустил им в окошко. Раздался звон бьющего стекла и ругань Димки.
— Ну, ты даешь, снайпер хренов, — огрызнулся брат. — Фонарь разбил, не дешевый, между прочим. И руку мне порезал.
— Нечего светить мне в лицо, — я сам не знал, почему поступил именно так. Это был порыв, мотивы которого теперь затруднялся объяснить. Я собирался попросить прощения, когда восхитительный аромат достиг моих ноздрей, и я позабыл, что собственно хотел сказать. Запах был волнующе терпким и одновременно сладковатый. Он за долю секунды вскружил мне голову, и я послушно пошел на его зов, как Роки ведомый ароматом сыра из мультика про Чипа и Дейла. Я не видел окружающего, не осознавал, где нахожусь и очень удивился, когда наткнулся на металлическую дверь. Неожиданная преграда вызвала неистовый протест. Я ударил кулаком по двери, пнул её ногой. Уже через секунду молотил по ней со всей силы, лишь бы добраться до источника дивного аромата. Он должен достаться мне, я жаждал его так отчаянного, так исступленно, что в пору было разрыдаться от невозможности обладать им.
— Ты чего? — испуганно спросил Дима, но я не отреагировал. Сомневаюсь, что я вообще осознавал, что за дверью стоит родной брат. На несколько страшных мгновений он превратился в источник — сосуд, наполненный кровью, которую я хочу и могу взять. Не будь между нами двери, я бы остался единственным ребенком в семье.
Димка позорно сбежал, а я еще долго бился в истерике, царапая дверь ногтями. Вспыхнувший при запахе свежей крови голод никак не желал успокаиваться. В момент наибольшей тоски по несбывшемуся, я вспомнил о бутылке с кровью. Пусть она и не первой свежести, но вполне сгодиться, чтобы унять это разрывающее меня изнутри желание.
