Копаю грядки на своем вот уж два года как холостяцком огороде.
С женой мы развелись, потому как я был застукан с поличным, на месте преступления, и сказать, что, мол, я тут в трамвае катаюсь, язык не повернулся.
И все ради кого…
Эх! Хорошо, что не разлетелась эта история по городу.
Жена вот прямо как узнала, так чемоданы собрала — и адью.
Как не бывало.
А я остался, подлый и одинокий.
Анна, помню, от души повеселилась надо всей этой историей:
— Проводил свою я клячу,
У ворот стою и плачу:
«Ой ты, милая моя,
Подь ты на хрен от меня…».
Сиделка позвонила мне примерно в половине пятого дня.
— Что? — выдохнул я в трубку.
— Вроде получше стала. Слушай, тут дело идет к выписке. Ты бы сходил, похлопотал, чтобы оставили на платной койке. Куда тебе такой довесок? Не к мужу ведь в дурдом ее отправлять.
И я ходил, хлопотал, оформлял бумаги.
Потом заскочил к самой Анне.
Старушка у меня порозовела.
Я помог ей сесть, вернее, просто приподнял ее на подушке.
— Надоела я вам всем… — неожиданно выдала Анна поток связной речи.
— Да ладно ты… — Я положил руку на ее невесомое, птичье плечо. — Выздоравливай, давай. У нас с тобой на лето ведь планы, забыла? Нам жить и картошку копать…
Соседка покачала головой, и трудно было понять, не забыла она о планах или им не суждено будет сбыться.
Анна и Моль сидели на скамеечке у забора и смотрели на огород.
Марья хлопотала в доме. Последнее время она отдалилась от двух своих новых подруг.
А огород был красив. С ровными рядками картошки, выполотыми грядками с луком и свеклой, редисом и морковью, укропом и петрушкой.
— Славно потрудились, — вырвалось у Моли. — Эх, бабка, жалко, сигарет у тебя нет. Покурить хоцца.
— Так ты у подруги стрельни.
— У Марьи? Курит, что ль, курва?
— Зачем у Марьи…
Солнце зашло за тучи.
Моль продиралась через лес на единственный огонек среди первородного мрака.
У костра сидела Надька. И в то же время не Надька. Что-то изменилось в ней. Она была словно старше себя на пару месяцев. И когда Моль присмотрелась, то поняла, что именно в Надьке было не так. Вернее, именно так, как и должно быть. У Надьки появился маленький, еле заметный животик.
— Моля, ты куда делась? Парни тебя искать побежали, да тоже заблудились, наверно, — хихикнула Надька. — Садись греться. Я уж изготовилась в город ехать. Страшно тут. Сгинули, думаю, все вы, что ли?
— Слышь, Надька…
Тут голос у Моли дрогнул, и она неожиданно сгребла подругу в крепкие, неженские объятия.
