— Надька, — только и смогла прошептать она.
Все замерло. И это мгновение могло длиться целую вечность, но Моль повернула голову к старухе и одними губами прошептала:
— Бабушка, пошли…
Хлопнула дверца.
Машина пронеслась мимо них и, обдав горячим ветром, пропала в темноте.
«Я все придумала-придумала-придумала, — затараторила Моль внутри себя. — Мне все это…»
— Не показалось.
Моль медленно повернула голову и заново увидела свою маленькую старушку.
— Ну, поняла теперь? — угрюмо спросила Анна.
Моль поняла. Ее бил крупный озноб.
Обратно шли молча, как сговорившись не обсуждать ничего.
Ночь прошла без снов, какой-то темной бездной.
Утро, вопреки кошмарам, было солнечным.
За окном пели птицы.
На кухне кипел чайник.
— Вставай, девонька.
Май на дворе.
Земля ждет.
В первый день сажали картошку.
Моль, вспоминая детство, копала в земле, перепаханной кем-то ночью или ранним утром, лунки. Анна бросала туда клубни и посыпала золой. Моль разравнивала землю.
Перед обедом Анна заговорила.
— Эх, жать хорошо и косить благодать.
А картошку копать, так и…
— Мы же садим, а не копаем.
— Придет время, и копать придется. Что думашь.
За обедом Анна вздохнула:
— Царствие небесное всем крещеным.
— Чего это ты? — удивилась Моль.
— А вот желаю здравствовать на небе. Успокоились, значит.
— А мы с тобой, бабка, значит, не успокоились.
— Кто успокоился, а кто и…
— Чего?
— Чего нать.
Анна должна была прийти в десять, накормить меня блинами.
То есть, конечно, ничего Анна не была мне должна. Просто так повелось.
В десять Анна не пришла.
И в одиннадцать не пришла.
Я обиделся, прождал до двенадцати и сам пошел к соседке из полупустой деревни под названием Печниково.
Вопреки названию, в деревне уже давно была своя котельная, обслуживающая несколько благоустроенных домов.
Труба торчала высоко над крышами одноэтажек и двухэтажек. И только трубу было видно на подъезде к деревне: окраинные дома терялись в зарослях борщевика и чертополоха.
В окне на кухне горел свет. Я постучался и дернул дверь, которая была явно заперта изнутри. Пробежался по окнам. Тщетно. Все занавешено, нигде ничего не видно.
Подумав минуту, я отправился обратно к себе. Вытащил из кладовки монтировку и через четверть часа постиг ремесло взломщика, выломав замок и с мясом вырвав железный крюк, державший дверь изнутри.
Анну я нашел сразу.
Она лежала на полу и слабо стонала.
— Ты чего, бабка? — присел я на корточки.
