Так что в целом осталось неприятное чувствопостановочногохарактера Рождественского торжества.
8 января,пятница.
Как писал Тургенев:
«Гарсон возвратился — и снемотствующим содроганиемпропустил вперед себя человека, шедшего по его следам, действительно одетого в блузу, истрепанную, замаранную блузу» (курсив мой).
Или:
«Еще вспоминаю я зимнюю охоту в самых вершинах Шварцвальда. — Везде лежал глубокий снег, деревья обросли громадным инеем, густой туман наполнял воздух и скрадывал очертания предметов».
Или:
«Соловьи у нас здесь дрянные: поют дурно,понять ничего нельзя, все колена мешают» — и проч.
Снилось: накат валов — накроют скалу, а потом кипят у ее подножья. И шум, грохот такой, что кричу что-то своему спутнику, а он и не слышит. И я не слышу себя.
Иванова роднит с Гоголем тяга к несбыточному (картина — у первого, книга — у второго) — и у обоих на этом съехала крыша.
Где в келью Гоголя входил Иванов...
Т. со своим Базаровым «пришел к своим и свои его не узнали». Уже старик (43 года) в открытую говорил, что во всем практически согласен со своим героем — за исключением «отношения к прекрасному». (Т. е. и с тем, что «умру — лопух вырастет»). «Да пошел ты со своим „прекрасным”» отвечала радикальная молодежь. Ну, уж тогда — «Мерси».
«У меня, как у всякого „завзятого” охотника, перебывало много собак, дурных, хороших и отличных — попалась даже одна, положительно сумасшедшая, которая и кончила жизнь свою, выпрыгнув в слуховое окно сушильни, с четвертого этажа бумажной фабрики» («Пэгаз», 1871).
Форма и содержание моей поэзии. Ну,содержание— суть впечатления бытия: моральные, социальные, эстетические. А форма — лучше всего сформулирована Леонтьевым: «Форма есть деспотизм внутренней идеи, не дающий материи разбегаться».
9 января,суббота, 2210.
Вечером на Дарю. Мои любимые — в полутьме — службы с елеопомазанием. И всего-то несколько человек мирян.
Либеральное воспитание на закате цивилизации. Это когда дети видят в родителях неисточникдисциплинирующей организации жизни, но — удовольствий и приобретений. Сейчас растет целое поколение, чье младенчество, детство, юность — пришлись на десятилетия криминальной революции. Хапуги отцы вырастили гедонистов детей, натренированных на то же самое. В одних семьях это не без — даже — флера церковного гламура, в большинстве — просто потребительская масскультурная похабель. Никто из них пальцем не пошевелит для ближнего — не приучены.
12 января
