Мудрое руководство страны отлично понимало, что под дулом вражеской винтовки или автомата длительное время стоять нельзя, поскольку после такого стояния в груди может образоваться большая вмятина. Поэтому через несколько лет стояния под вражеским дулом Сержа перевели из Германской Демократической Республики на Крайний Север. На этот раз его жена за ним последовать отказалась, аргументируя тем, что жены декабристов последовали за ними всего лишь один раз. Так что поехал Серж на Крайний Север один, а его жена — к матери в Москву, так как в то время, когда они пребывали в Германской Демократической Республике, ее мать сумела обменять алма-атинскую квартиру на московскую.
На Крайнем Севере Сержу было почти так же тоскливо, как когда-то в Кремле. И стал он пить с каждым, кто под бутылку попадется. Так и загремел в больницу — сердце стало не выдерживать. А в больнице ему сказали, что, мол, ерунда все это, не сердце это вовсе, а желудок, и стали Сержу желудок промывать. Тут он и умер. Тетя Лиза потом рассказывала, что в этот день предчувствие у нее нехорошее было и сердце саднило, да еще и голубь в окно залетел. Похоронили Сержа в Сочи.
Вася, средний сын тети Зои, любил путешествовать. Нет, дальние страны его не интересовали, по горло он был ими сыт. Путешествовать он предпочитал от родственника к родственнику на электричках и автобусах. Родственников было много, но Вася умудрялся объездить всех, кого надо. Кого надо, он знал всегда и, приезжая без предупреждения, попадал, как говорится, в кон — те, к кому он в данный момент приехал, были дома.
В гости Вася приезжал так. Продолжительный звонок в дверь. После этого из-за двери голос Васи: “Иваныч, открывай, у меня чекушка!” Открывала обычно Нин Васильна со словами “Я те дам чекушку! Иди поешь лучше!”, вталкивая при этом Васю в кухню и наливая ему, естественно, щей с мясом. Пока она их наливала, повернувшись к плите, Вася, распахнув пиджак, показывал Егор Иванычу торчащее из внутреннего кармана горлышко чекушки с козырьком и тут же переводил взгляд на полку со стаканами. Егор Иваныч беззвучно под шум разогревавшихся щей брал два стакана, куда Вася мгновенно наливал, не ошибившись, поровну, и они с Егор Иванычем тут же стаканы опорожняли — происходило это все в считаные секунды, так что Нин Васильна обернуться не успевала, а когда оборачивалась, то было уже поздно, естественно для нее, а не для Васи с Егор Иванычем, которым было уже душевно. Нин Васильна ругалась, но щи с мясом наливала, потому что считала, что кормить ими нужно всех, кто пришел, даже тех, кто пришел с чекушкой.
