4
Модерн разрешил оставшиеся ему от Средневековья проблемы просто и грубо — разделением светского и религиозного. Это один из принципов современной западной демократии, и именно этот принцип продолжает действовать — уже доведенный до крайностей, — когда Рождество пытаются лишить христианского содержания, запрещают ношение креста или паранджи в общественных местах и тому подобное. Решение Модерна — техническое, и именно как техническое оно работает и послужило делу гражданского мира в Европе, разделенной Реформацией, и, конечно, не только ею. Но на более глубоком, на личном уровне такое разделение противоречит самому существу веры. Оно так же невозможно, как разделение собственного Я. Не существует изначально двух Я — одно для общества, для земного града, другое для себя и Бога. Единая неделимая воля и самосознание человека не терпят таких разграничений. Естественно, что для христианина любая идея, любая ценность внешнего мира должна получить прежде библейское, богословское осмысление. Неверующие очень ошибаются, полагая, что в полемике с верующими, скажем, о кощунствах, о статусе церкви самый безотказный довод — ссылка на конституцию, на светский характер государства: нужно ведь еще обосновать саму конституцию, чтобы конституция «побила» авторитет великих мужей прошлого. В Евангелии о конституции ни слова, как, впрочем, и о православном царстве, о симфонии и тому подобном... И еще менее убеждают бросаемые в пылу полемики инвективы: «средневековье», «реакционность», «тянут в прошлое», — поскольку Средневековье было эпохой великих святых, а прогресс ввиду апокалиптических перспектив человечества остается серьезной историософской проблемой. Поэтому в этих ожесточенных спорах — о принципах построения общества, о статусе церкви в нем, о школе, о семейном законодательстве, о кощунствах — наблюдается почти комичная глухота, когда стороны бомбардируют друг друга доводами, работающими наоборот. Всякая верующая совесть может согласиться с атеистами или агностиками в спорных вопросах общественных норм только по своим внутренним мотивам. Здесь мы натыкаемся на порог, за которымsensus communis[11]открытого общества, гражданский рациональный дискурс, апеллирущий к абсолютному равенству и справедливости, перестает действовать. За этим порогом возможно всякое: могут побить камнями, пронзить копьем, как библейский Финеес, повергнуть идолов в чужом святилище, — все в полном противоречии с нормами демократии, а могут и пройти с вами лишнее поприще и подставить вторую щеку для удара.
