Новый мир, 2012 № 01 | страница 53
Не знаю почему, но дикий, нетронутый человеком простор необычайно волнует и возбуждает меня. Там, в дельте, я почувствовал, как обволакивает меня жар далеких пустынь, в которых упокоены развалины городов, разрушенных еще Александром и Чингисханом. Мгновенная галлюцинация — запах лотоса, показавшийся запахом розы, — вобрала в себя всю поэзию Персии. Старая кошма на постели старика-сторожа брандвахты[3]напомнила о рубищах дервишей-суфиев… Короче, меня понесло.
Я едва заставил себя вернуться в Москву.
В свое время одной поездки на Соловки хватило, чтобы пережить довольно-таки бурный двенадцатилетний роман с Севером, результатом которого стало малое дитя — книга «Остров, или Оправдание бессмысленных путешествий». В 2000 году она была уже написана, но еще даже не издана, лишь в журналах удалось напечатать несколько отрывков. Я был свободен для новой любви, открыт для восприятия новых смыслов…
Тогда еще нашествие не началось. Тогда Средняя Азия — именно в силу отпадения ее от России — впервые начинала тревожить ум, как серьезная загадка. Судьбы Улугбека[4]или Ибн-Сины[5]казались изящными и драматическими арабесками в духе Борхеса. Всю зиму 2000/01 я просидел в библиотеке, прихватывая то одну, то другую книгу по истории или географии Средней Азии, с восторгом и смутным ужасом ощущая, как пучится и нарастает каспийское пространство, пронизывая и связывая в единый исторический ком не только собственно прикаспийские области, но целые регионы, порядочно отделенные друг от друга: Бухару, Дербент и Герат, Индию, Сирию, Хазарию, с которыми Каспиана оказывалась крепко сплетенной торговыми и культурными связями, движениями мысли и духа и, повторюсь, обстоятельствами общей истории, большинству из нас совершенно неведомой. Хотя и не менее напряженной, чем история Европы, которую мы изучали в школе и в университете и куда отдельным курсом, но в нерасторжимой взаимосвязи, была вписана история России.
Когда я сбежал на Север, на свой остров, среднеазиатские республики еще были частью СССР. И хотя эта часть всегда казалась мне странноватой, я бы не осмелился тогда утверждать, что в гораздо большей степени, чем Стране Советов, эти страны принадлежат грандиозной матрице исламского мира, раскинувшегося от Мавераннахра[6]до Магриба[7]. Я с ужасом понимал, что мой метод «вживания» в пространство, который неплохо зарекомендовал себя на Севере, нелегко будет применить на такой огромной территории. Там был небольшой остров, как будто специально предназначенный для того, чтобы спрятаться на нем от всех перипетий новейшей истории. А здесь… Хитросплетенные, как арабская каллиграфия, лабиринты древних и средневековых хроник и настоящее «море огня» сиюминутного исторического времени…