— Я уверена, что это не так.
Нерис насмешливо скривила губы:
— Разве вы что-нибудь об этом знаете?
— Ничего. Зачем же вы тогда пошли туда? В спецназ?
— Я толком не знала, где именно хочу работать. В смысле в полиции. Считай, все перепробовала — и в группе наблюдения была, и в мобильной группе, и даже в дорожной полиции.
— И?
— Наверно, все дело в моем отце. Он был десантник. Настоящий мачо. Погиб в Ираке два с половиной года назад — снайпер вычислил. Отец был реальный профи, первоклассный. Я выросла среди оружия. Господи, да я еще совсем сопливая могла разобрать и собрать «Хеклер и Кох» с завязанными глазами.
— Очень полезный навык, — заметила Энни.
— Да черт его знает. Извините.
— Но конкретно о спецназе вы не думали, когда пошли учиться?
— Нет. Я не собиралась идти по его стопам. А потом его убили. Тогда во всем этом появился новый смысл. И у меня хорошо получается. Я быстро продвигаюсь по службе. В нашем отделении я самая младшая, не считая Уорби.
Они обе немного помолчали. Нерис, видимо, думала о своем отце, а Энни — о Бэнксе. Где он сейчас? В Лос-Анджелесе? В Рино? В Тусоне? Она знала лишь, что где-то на юго-западе. И ей хотелось быть с ним рядом.
— Я не собираюсь всю жизнь служить в спецназе, — призналась Нерис.
— Честолюбие?
— Есть немного. Хотела бы попасть в отдел антитеррора.
— Это непросто.
— А я люблю трудности. Отчасти поэтому я так дергаюсь из-за… ну, всей этой истории…
— Боитесь, что у вас в тетрадке появится жирная клякса?
— Да.
— Наверное, нет такого полицейского, у которого не случалось ошибок. Ну, вот например, некоторые считают, что старший инспектор Бэнкс — ходячая зона катастрофы. Наш приятель Чамберс в этом уверен.
— А какой он на самом деле?
— Кто? Чамберс?
— Да. Он мне напоминает жирного комика в котелке, как в старых черно-белых фильмах.
— Вроде Оливера Харди?
— Точно. Серьезно, как вы думаете, он признает права секс-меньшинств? Может так быть, что он нежно отнесется к маленькой лесби?
Энни не выдержала и расхохоталась. Потом подлила им обеим вина. Нерис, как она заметила, успела ее сильно обогнать.
— Очень сомневаюсь. Он, скорее, из тех мужиков, которые уверены, что любая женщина только и ждет, когда он попросит ее снять трусы. И считает, что мечта всех лесбиянок на свете — крепкий двенадцатидюймовый ствол Реджинальда Чамберса. Хотя я почему-то думаю, там дюйма на три-четыре с трудом наберется.
Нерис засмеялась:
— И все же, как по-вашему, что он за человек?
Энни повертела бокал в руке, отпила глоток. Ей было неприятно вспоминать о работе с Чамберсом — не лучшее время ее жизни.
