Виктор размышлял о том, что как лицо, косвенно задействованное в случившемся, он наверняка подвергнется волокитным опросам, измарает кучу бумаги объяснительными и все это время будет вынужден блюсти мину благопристойного свидетеля, никоим образом не запятнавшего себя противоправными действиями.
Григорий же попросту злился. На глупое стечение обстоятельств, приведшее к конфликту. На хамливого сучонка, подбитый глаз которого был наверняка не последним и не самым тяжким житейским уроком. На раскудахтавшуюся стервозную мамашу, раздувшую мелкий инцидент со своим невоспитанным отпрыском до уровня уголовщины. Объективности ради злился он немного и на самого себя, свою горячность и неумение подстраиваться под обстоятельства, сглаживать острые углы общения с окружающими вообще и с пациентами в частности. Злился он и на треклятого педагога, свалившегося на их голову со своими фантазиями… Стоп!
— Хорошо. — Сохранять приглушенно-нейтральный тон он больше не собирался. Пришло время хода козырем. — В таком случае я считаю необходимым осветить последнюю, наименее приглядную для вашего сына сторону конфликта. Одну минуту… — кивнул Григорий Масленникову и быстрым шагом направился к выходу.
В приемной, как и следовало ожидать, томился десяток жаждущих лицезреть главного врача. Широкий диван занимало трио заместителей в белых халатах с полновесными папками документов на коленях. Их нетерпеливо-вопрошающие взгляды устремились на вышедшего из кабинета Тыча.
— Здравствуйте. Уже заканчиваем, — скороговоркой выпалил он, сам не веря сказанному, и окинул взором обширную приемную. Педагог забился в угол между умывальником и вешалкой, уныло разглядывая посетителей. От Виктора он узнал, что вчерашний инцидент получил продолжение, и его участие может понадобиться для подтверждения правомерности действий дежурных врачей. Но вечерний испуг уже прошел, стерев и без того не слишком интенсивную досаду на малолетних хулиганов. И сейчас мысль о необходимости изливания грязи на заигравшихся подростков была старому детолюбу крайне неприятна. Поэтому, когда цепкий взгляд Григория выхватил из людского клубка тщедушную фигуру, ответом ему послужила лишь грустная полуулыбка смирившегося с неприятной обязанностью интеллигента.
— Прошу вас. — Хирург посторонился, пропуская в кабинет свое алиби.
— Доброе утро. — Педагог выхватил близоруким взглядом плечистую фигуру Масленникова и, распознав в нем хозяина ситуации, негромким, с хорошо поставленными интонациями голосом пояснил: — Я здесь по просьбе дежурного врача. Он сообщил, что сегодня разбирается конфликт, невольным зачинщиком которого я накануне явился. Готов честно ответить на все ваши вопросы.
