Гантман повернулся к Игнату.
- Я - еврей, - спокойно ответил он. - Стыдно, Маркелов!
Народ подвинулся, сковываясь тишиной.
Игнат дернул усы, поднялся тяжко.
- Сказывают, вы в немецкой шкуре работаете, а?
Гантман сжал кулаки. К лицу бросилась кровь. Повернувшись спиной к Игнату, он крикнул в толпу:
- Это ложь!... Как вы можете верить, граждане! Вы клевещете сами на себя.
Тот же невидимый, блеющий голос спросил:
- Это поп врет, выходит?
Вспыхнули злые молнии мужичьих глаз. Заговорили, задвигались, наметая пыль и пыль плыла к солнцу - доброму, пригревающему, последнему в лето.
Подняв кулак, Игнат Маркелов медлил с минуту, метнул глазами в сторону Спаса и разжал пальцы.
- Зовите попа: узнаем доподлинно!
- Верно.
- Тяни его к ответу!
- Поп правде служит.
Гантман сел, сгорбившись.
Пылающее солнце ложилось за селом на поля, таящие тишину.
Когда Гантман поднял голову и перед собой увидел о. Александра, его охватило жгучее омерзение: священник был бледен, глаза его смотрели таинственно-скрытно. Ворот серой рясы был загнут за шею и шею охватывала серебряными квадратами толстая цепь.
Игнат Маркелов снова выступил вперед, усмехнулся.
- У нас тут, батя, спор вышел с товарищем. "Мы, - грит, - не немцы. Кто так говорит, врет!" Это про тебя, батя, выходит.
Священник задрожал, посмотрел Гантману в глаза: они жгли, впиваясь в сердце. Правда, прекрасная правда была в глазах человека, а выше правды было голубое бездонье и в нем колдовал коршун.
О. Александр усилием отвел глаза.
- Ну как же, батя, а?
И тишине, покою осеннему, ответил священник глухо, мучительно медленно:
- Я говорил неправду. - И схватился рукой за сердце, побледнев внезапно.
Гантман вздохнул. Маркелов угрожающе шагнул вперед и круг человечий замкнулся перед священником.
Подойдя вплотную, Маркелов лениво поднял руку. Гантман увидел, как о. Александр откинулся назад, все еще держась за сердце. Кто-то из толпы с силой оттолкнул вперед. Священник упал на грудь Игната.
- Так ты мутить тут приставлен?... Ты... божья пешка... Ух! Маркелов размахнулся.
- Стойте! - повелительно крикнул Гантман. - Он... прав. Оставьте его!
О. Александр поднял голову, глаза стали сумасшедшими. Смешно захлебнувшись, он взмахнул широкими рукавами рясы и упал замертво.
--------------
Прилетел сумеречный ветер, поиграл пылью: взбросил ее серым дождем. Человечьи спины пригнулись к земле в уровень, как на молитве. Человечьи уши слушали, как звенит тишина.
