Мое предложение прошло: Белевич сегодня выезжает в Брянск. Крутояров сказал, что из центра прибыл вагон муки. Пломбы сорваны: двести пятнадцать пудов ухнули. А сегодня распределители выдавали по восьмушке. Фронт в сорока верстах слишком. Петлюровцы пассивны.
23 марта.
Вернулся Лапицкий, сопровождавший эшелон. Взволнован, оброс щетиной. По прибытии на фронт красногвардейцев стали провоцировать, будто поляки собрали огромные силы и нашим частям грозит гибель.
Полки снялись с позиций. На собрании, где присутствовал Лапицкий, обвязав себе лицо, будто раненый, из боязни самосуда, постановили немедленно отправиться домой.
Дальше Лапицкий рассказывал, что коменданты поездов, выделенные отрядом, с наганами в руках требовали от железнодорожников подвижной состав. Терроризована вся линия. При отказе администрации расстреливали, красногвардейцы самочинно забирали паровозы, а машинистов под угрозой смерти заставляли ехать без пропусков и семафоров. По пр... (зачеркнуто). Надо действовать, всех собрать и... ждать гостей к утру.
22 часа.
Лапицкому приказал дать в помощь Крутоярову людей для охраны продскладов и ссыппунктов.
А на улицах, словно рождество: шумно, много шляются. Приказал расставить патрули, никаких скопищ не допускать. Всех шептунов обывательской породы - в подвал. Довольно!"
--------------
X.
"Всем... всем... всем..."
Дальнейшие события разворачивались, как кино-лента. В ночь с 24 на 25 марта станция стала принимать первые эшелоны повстанцев. Перепуганные на смерть железнодорожники молча наблюдали, как обглоданные теплушки выплевывали серошинельную гвардию.
В воздухе висела топорная ругань, и в ругань клином врезались разухабистые частушки:
Ленин Троцкому сказал: брось трепаться,
Погуляли, значит, надо ушиваться.
Тщедушный паровоз был запален, словно заезженная лошадь. Всклокоченный машинист, в рваной блузе, сошел с паровоза и, пошатываясь, направился в депо.
С платформ, по сходням, на перрон сгружали пулеметы, зарядные ящики, телефонные аппараты, проволоку, брички с вывороченными, страшно торчащими оглоблями и передками.
- Скворцов, давай ящик, ччорт!..
- Эй, брргис-сь!
- Легче, легче, дьяволы!
Выводили грязных, обросших навозом коней. Они тревожно поводили ушами и ржали протяжно. Красногвардейцы нещадно лупили их ремнями:
- У... у... сука!
- Гип. Гип... Вылазь. Н-но!
Несколько человек, гремя котелками, в растерзанных полушубках бестолково носились по станции:
