Только Инна - не мы. Такая не ляжет в постель с первым встречным лишь потому, что у него красивая морда, а красота приключения представляется выше морали.
- А перед этим ты постучала ко мне? - поставила я точку над «i».
- Да. И я, и Андрей. Приятный молодой человек, - Инне было приятно вновь ощутить себя женщиной.
- Да, он у нас бубочка…
Лифт вознес нас наверх. Мы зашли в монтажную, я плюхнулась в кресло.
Я была невиновна! Оправдана по всем статьям. Хеппи-энд. Финита ля комедия. Занавес!
Конечно, ребята из «02» не вычеркнут меня с ходу из списка подозреваемых. Конечно, мой мент скажет: «Вы могли выйти из спальни, убить его и вернутся назад».
Но отныне я такая же подозреваемая, как все остальные. В сравнении с остальными я даже в особом - привилегированном положении. Теперь показания Арины, Жени и Кости: «Она заперлась в спальне с Андреем» - будут работать на меня.
«…с Андреем» - опровергнет Инна.
Что осталось? «Она заперлась в спальне». С тех пор меня никто не видел!
Я посмотрела на экран монитора и замерла. Андрей. Крупный план. Белогвардейская фуражка. Его лицо прожило не дольше секунды. Его сменили другие кадры. А поверх них шел текст, начитанный голосом Инны:
«Спектакль «Дни Турбиных» оказался открытой политической акцией. Артисты выкрикивали со сцены антиукраинские лозунги «ломать эту чертову комедию с украинизацией», «терроризировать население гнусным языком, которого и на свете не существует»… Вызывая вопрос, кто финансирует этот театр и не заслужил ли он официальный запрет на въезд в нашу страну?»
- Ты написала этот текст? - спросила я, не веря.
- Да.
- Но это же наши друзья…
Я запнулась. Они не были друзьями Инны, они были моими друзьями.
Но Инна не стала меня поправлять.
- А это наша страна, - непререкаемо сказала она. - И они не имеют права говорить здесь такие вещи!
- Но это сказали не они. Это сказал Михаил Булгаков. Это текст его пьесы.
Несколько секунд Инна колебалась - но спорить со мной, дипломированным театроведом, не стала.
- Значит, они не имели права цитировать здесь такие высказывания! Булгаков был украинофоб. Он ненавидел нашу страну.
- Нет, он любил ее. Просто он жил в другой стране.
- Той страны давно нет.
- Но он любил ее.
- Это не оправдание. У нас другая страна, независимая - со своим языком, своей украинской культурой, своей украинской историей…
- Этой страны тоже нет, - сказала я.
- Что?
- Ее еще нет. Ты говоришь о воображаемой стране. О стране своей мечты. И выдаешь мечту за действительность.
