После каждой неудачной попытки покончить с собой я снова ощущала себя живой - Сашик провоцировал ссоры, чтоб почувствовать любовь. Хоть на миг! Но он всегда жил мигом. Он мог вжиться в миг. Он верил лишь в миг - не веря ни в «после», ни в «до». И ради этого мига вновь и вновь воскрешал любовь, ставшую трупом.
Но была ли она вообще, их любовь? Или Костя всегда любил того Лукаша из чародейской «Лесной песни»? В настоящем Сашике Костю раздражало едва ли не все. Или Костю раздражало именно то, что он любит Сашика, несмотря на его неидеальность, любит, несмотря ни на что? У них действительно была роковая любовь. Четырнадцать лет! Я знала не много гетеросексуальных пар, которые прожили б столько. Так какая разница, жива их любовь или нет? Была или нет?
Или в глубине души Костя понимает: его не сможет любить никто, кроме Сашика - урожденного героя мелодрамы, готового всем пожертвовать, все простить, все стерпеть ради любви! Костя никогда не признается себе в столь неидеальном понимании. Сашик любит не Костю - он любит свою любовь! В его возрасте поздно менять любовь всей своей жизни - сделать это все равно что признать: твоя жизнь не стоит гроша.
Но какая разница, если оба давно находятся там - за пределами точки невозвращения - там же, где Орфей с Эвридикой…
А я?
- Костя всегда любил тебя больше, - сказал Сашик.
Он ждал, что я буду разубеждать его. И я оправдала его ожидания:
- Наоборот. Он любил только тебя. Он бросил меня. Два раза.
- Нет, - Сашик мотнул головой. - Когда я сказал, что у вас, быть может, любовь, Костя психанул и сказал, что если бы ты вышла замуж за эту проститутку Андрея, ты б для него умерла.
- И, по-твоему, это свидетельство его огромной любви? «Тогда о чем это свидетельствует? - осведомился Игнатий. - И что дает нам та сцена?»
«…если бы ты вышла замуж за эту проститутку Андрея, ты б для него умерла».
«…мне легче убить тебя, чем поверить, что ты настолько не понимаешь меня!»
* * *
Самое странное, что в этот миг я впервые поняла, как сильно Костя Гречко любит меня. Как сильно я люблю его до сих пор. Или память о нем… Или веру в нашу дружбу. Иначе бы там, на улице, мне не стало так больно.
Почему я не поняла это раньше?
Я знала ответ.
Потому, что в тот же миг мне пришлось бы мучительно разочароваться и в этой любви, и в дружбе.
«Сцена показывает, - скрипуче объяснила я шефу, - что герою проще убить героиню, чем признать, что она неидеальна… Проще сдать в милицию, вычеркнуть и позабыть, чем разлюбить ее!»
