Именно он убедил меня не прописывать мужа (бабушка была не против), и именно он, когда три года назад бабушка Люся умерла, взял на себя организацию ее похорон. Он один всерьез интересовался моей карьерой, читал черновики статей, уговаривал меня поступать в аспирантуру и снова писать о театре. И он же раскритиковал меня в пух и прах, когда я попыталась сделать это:
«Разве так тебя учили писать?»
Он был прав. Пять лет меня учили не писать так! «Только плохие критики опускают режиссера, не подкрепляя шпильки примерами, - склонял нас И. В. - Сказал - докажи. Иначе это не критика, а базарная ругня».
«Янис, пойми, - защищалась я, - театральных журналов давно нет. Мне нужно как-то опубликовать это…»
«Не нужно. Лучше не делать вообще, чем делать говно!»
Он решил за меня.
Он часто решал за других и чаще других беспокоился о благополучии нашего «общества неврастеников». Не удивительно, что он предлагал выломать дверь. Не удивительно, что он не находил себе места, сел ли Андрей в самолет? Не удивительно, что он обозвал Арину… Хоть все нерушимые принципы Кости Гречко причудливо переплетались с законами нашего блядского мира, он навсегда остался воспитанным мальчиком из хорошей семьи. Он не осудил бы Арину, если б Доброхотов решил бросить Олю и сообщил ей об этом, встав на колени, отрыдав положенных пятнадцать минут, а затем трахнул Арину у нее на глазах.
Но Арина не должна была покушаться на Олино добро лишь на основании опьяненья последнего. Сашик не должен был соглашаться на позорный сюжет лишь потому, что мечтает засветиться. Андрей должен был улететь, а я…
«Ты должна вызвать милицию», - услышала я Костин голос.
«Янис, ты что? - дернулась я. - Я - первая подозреваемая. Все свидетельствует против меня. Но ты ж веришь, что я не убивала его?»
«Ты говоришь мне правду?»
«Конечно».
«Конечно, я верю».
«А ты можешь сказать ментам, что позже ты вспомнил, как я ушла в спальню одна?»
«Как я могу сказать это, если это неправда? Как я буду выглядеть? Зачем я тогда стучал в дверь?»
«Ты просто забыл…»
«Не заставляй меня делать из себя идиота! Если Андрея убил кто-то из нас, ты не должна прятаться - ты должна вызвать милицию. Ты не должна убирать квартиру - ты замоешь улики. Если Андрей мертв, мы не вправе им лгать - мы должны рассказать все, как есть. Если ты не убивала его, милиция докажет это».
«Ян, это же не советский фильм!…»
«…твоего отца» - я не успела договорить. Моя сцена оборвалась.
До того, как Костя успел завершить:
