Но как еще он мог достучаться до сердец некоторых своих пацанов, продолжавших играть, именно что играть в войнушку и не воспринимавших ее на полном серьезе?
— Мне страшно просто до усеру. Вы даже не представляете, как мне страшно! — Кречетов замолчал, видимо, обдумывая следующие слова, и Ефимов окончательно осознал, что ротный не позировал, не играл роль.
Сейчас прапорщик прекрасно понимал этого человека, уже имевшего «счастье» видеть последствия взрывов. Кречетов вытаскивал с минного поля раненых, испытывал на своих нервах ужас ежесекундного ожидания неминуемости взрыва под ногами, грохота у земли, выброса почвы, удара, несущего боль и отбирающего надежды на счастливое будущее. Едва ли кому захотелось бы оказаться в подобной ситуации. В палатке стояла тишина.
«Силен мой сосед! — с невольной теплотой подумал Ефимов. — Тут уж ничего не скажешь. Я бы так не смог. Да, не сумел бы. У каждого есть свои недостатки. Все мы чего-то боимся. Наверное, мой самый большой страх в том, что кто-то о нем узнает, получит малейший повод предположить, что я чего-то боюсь. Наверное, лучше сразу в пыточную, чем в открытую признаться в том, что я чего-то испугался. Гордыня? Не уверен, но я на самом деле едва ли бы смог признаться в том, что боюсь чего угодно. Мне было бы стыдно. Вот где он, мой самый большой страх. Странно, да?»
Из раздумий старшего прапорщика вывел голос ротного, который продолжил разговор вопросом:
— Но куда деваться? Задачу нам все равно выполнять. Да, страшно, но и я, и вы, мы с вами бабки получаем не за просто так. Армия живет для войны, а не для учений. Поэтому можете мне сказать, кто не готов идти на выход. Я его отпинаю, и он пойдет вместе со всеми. — Кречетов улыбнулся, вот только его улыбка получилась непривычно грустной. — Запомните, на БЗ никаких лишних движений! Может статься так, что ступите чуть в сторону — и кирдык. Самое главное запомните: закон подлости гласит, что он проявляется там, где его меньше всего ждешь.
В крайней моей чеченской командировке был случай. Две группы работали в одном районе. Задание подходило к концу. Согласовав свои действия с командованием, они сошлись вместе, идти оставалось всего ничего. Район знакомый, сто раз хоженный, не суливший никаких неожиданностей.
Групперы были однокурсниками, дружили. Как говорится, им сам бог велел идти рядом, если встретились. Что, казалось бы, с того? До окраины населенного пункта, где ждала эвакуационная техника, оставалось совсем ничего. Звуки колонны доносились в низину, по которой сейчас шли разведчики, совершенно отчетливо. Оставалось перейти ручей и подняться в горку.
