— А этих куда? — Степаныч кивнул на ребят. — Я теперь за них в ответе.
— Да с чего это тебе за них отвечать… — начала Кузьминична.
— А с того! — перебил Степаныч. — Кто-то же должен отвечать за обездоленных детей? Не должны они чувствовать, что не нужны никому в целом свете. Это про-ти-во-ес-тественно!
Не зная, как реагировать на такое заявление, Кузьминична заторопилась выкладывать из корзиночки на стол пирожки, приговаривая:
— Вот эти с картошечкой, а эти с яблоками. Вы ешьте, всем хватит. Я еще принесу.
От чая Кузьминична отказалась и ушла в некотором смущении. Она была готова поселить у себя на некоторое время соседа, друга семьи, но привести в дом незнакомых мальчишек с улицы… Смущенно чувствовали себя и ребята: каждый из них понимал, что если бы не они, то, может, Кузьминична и уговорила бы Степаныча пожить у нее. Старик он боевой, но сердце его подводит, и хорошо бы ему жить под присмотром.
Как-то само собой получилось, что «командиром» троицы стал Петр. Может, на правах старшего, а может, лидерство было заложено в его характере. Ближе к вечеру он распорядился:
— Нечего Степаныча объедать. Едем ужинать в переулок.
— В какой переулок?
— Я же говорил: есть такой переулок в центре города — туда привозят что-нибудь горячее для бездомных ребят. Я весной туда ездил.
— Так то весной, — с сомнением произнес Антошка. — Теперь, может, уже и не возят.
— Съездим — посмотрим, — решил Петр. — Не можем же все время у Степаныча есть.
Ребята согласно закивали головами: старик добрый, но не может он их все время кормить. Надо самим о себе заботиться.
До центра доехали на троллейбусе. Большая Садовая на пересечении с Буденновским проспектом, несмотря на быстро сгущавшиеся сумерки, была полна народу. Сверкал огнями универмаг, напротив в кондитерской витрины зазывали тортами. Уловив жадные взгляды друзей, Петр небрежно сказал:
— Они только с виду вкусные, а на самом деле так себе, не мужская еда.
Ребята оторвали взгляды от витрины и последовали за Петром, который вел их дальше по центральной улице, сияющей огнями и благополучием. Но вот Петр свернул куда-то, потом еще раз, второй — и Алька поразился, что всего в нескольких метрах от ухоженного центра есть улицы с провалившимися тротуарами, со старыми корявыми домами, которые, казалось, вот-вот рухнут прямо на глазах. И он впервые подумал о том, что как-то в жизни все неправильно устроено, если существует такая разница между людьми и даже между улицами и домами. Стало совсем темно, и Алька уже не видел ни обшарпанных стен, ни колдобин на дороге и послушно шел за Петром, держа за руку Антошку. Они еще раз свернули за угол и оказались то ли в маленьком скверике, то ли во дворе между домами, где около единственной скамейки тускло светил фонарь на единственном столбе.
