Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро | страница 56

Франческо ди С. Мауриціо, въ самомъ дѣлѣ отправившись раньше въ Римъ, снялъ тамъ на испанской площади помѣщеніе для Каліостро и убралъ его по своему усмотрѣнію. Особенно поражала своимъ устройствомъ пріемная зала: огромная комната была вымощена зеленымъ мраморомъ, по стѣнамъ висѣли чучела обезьянъ, рыбъ, крокодиловъ, по карнизу вились греческія, еврейскія и арабскія изреченія, стулья стояли полукругомъ, въ центрѣ треножникъ для графа, а посрединѣ зала стоялъ большой бюстъ Каліостро, сдѣланный съ оригинала Гудона.

Тайныя занавѣски, потайные входы, скрытыя лѣстницы въ изобиліи разнообразили помѣщеніе. Графъ остался не очень доволенъ, но ничего не сказалъ, тѣмъ болѣе, что Франческо увѣрялъ, что подобнымъ образомъ обставленная комната производить непобѣдимое впечатлѣніе на римскую публику, вкусы которой онъ будто бы отлично знаетъ. Лоренца просто боялась входить въ эту залу, особенно когда Каліостро возсѣдалъ на треножникѣ и давалъ отвѣты собравшимся.

Но все въ Римѣ измѣнилось за эти пятнадцать лѣть; почти никого изъ прежнихъ друзей и знакомыхъ не было, и общество собиралось смѣшанное, легкомысленное и непостоянное, пожалуй, еще болѣе жадное до диковинныхъ зрѣдищъ и опытовъ, нежели парижская публика, такъ что С. Мауривіо былъ отчасти правъ, устраивая для него такую балаганную обстановку. Каліостро не удалось въ РимѢ устроить собственную ложу, а отъ сущеотвующихъ онъ сторонился, такъ что даже почти не былъ ни на одномъ изъ братскихъ собраній. Можно было подумать, что онъ слѣдуетъ первому совѣту Франческо помириться съ Апостольскою Церковью, но сдержанность графа объяснялась другими причинами. Не закрывая уже глазъ на то, что силы его слабѣютъ, знаніе и вліяніе утрачиваются, опыты часто не удаются, онъ предпочиталъ дѣлать сеансы у себя, гдѣ система портьеръ, зеркалъ, выдуманная С. Мауриціо, много помогала въ томъ случаѣ, когда приходилось прибѣгать къ механической помощи, а странныя чучела и тексты отвлекали вниманіе.

Лоренца, единственный другъ, была какъ-то въ сторонѣ, проводя большую часть времени въ прогулкахъ по разнымъ частямъ Рима не только тамъ, гдѣ она выросла и гдѣ встрѣчалась съ графомъ, но и тамъ, гдѣ она никогда раныие не бывала. Словно она хотѣла насмотрѣться досыта ненаглядной и торжественной красотою унылаго и прекраснаго города.

Графинѣ шелъ тридцать-седьмой годъ, она пополнѣла, и хромота ея стала менѣе замѣтна, а свѣжее, безъ единой морщинки, лицо дѣйствительно заставляло подозрѣвать, что Каліостро знаетъ секретъ молодости.