— Это онъ.
Когда дошла очередь пожать руку Каліостро до совѣтника Швандера, послѣдній, посмотрѣвъ на гостя поверхъ очковъ, спросилъ:
— Не графъ ли Фениксъ вы въ одно и то же время?
— Да, я иногда называюсь и этимъ именемъ, когда нужно соблюдать особенную тайну. Я думаю, что это не мѣняетъ дѣла.
— О, конечно! Намь писалъ о васъ майоръ Корфъ.
— Изъ Кенигсберга?
— Вы угадали.
Каліостро нахмурился. Г-жа Кайзерлингъ, складывая и раскладывая карты, которыя она держала въ рукѣ, замѣтила про себя:
— Совѣтникъ вѣренъ себѣ, какъ часы!
Каліостро сдержанно, словно съ неохотой, произнесъ:
— Г. Корфъ прекрасный человѣкъ насколько я могу судить…
— Прекрасный, вполнѣ достойный! — съ удареньемъ подтвердилъ Швандеръ. — Но иногда легкомысленно судитъ о нѣкоторыхъ вещахъ и людяхъ, которые вполнѣ заслуживаютъ болѣе серьезнаго и осмотрительнаго отношенія къ нимъ!
— Вы отлично говорите, но я думаю, что въ вещахъ важныхъ именно эта-то осмотрительность и руководитъ всегда майоромъ.
Графъ очевидно начиналъ нриходить въ волненье и даже нѣкоторый гнѣвъ. Осмотрмвшись, онъ говоритъ:
— Меня удивляетъ ваше недовѣріе, госиода. Когда я снабженъ такими письмами отъ обществъ…
— Вы ихъ показывали и въ Кенигсбергѣ?
— Конечно!
— И, однако, они не убѣдили майора!
Каліостро только мигнулъ глазами и продолжалъ:
— Я пріѣзжаю въ дикую и варварскую страну…
— Позвольте, господинъ гость! Не слѣдуетъ порочить тѣхъ людей, которые оказываютъ вамъ гостепріимство. Мы вовсе не такъ дики, какъ вамъ угодно думать: у насъ есть посвященные и общество; кромѣ того, почтенный докторъ Штаркъ уже давно преподаетъ намъ церемоніальную магію.
— Церемоніальная магія! — нетерпѣливо воскликнулъ графъ и обернулся.
На порогѣ стояла Анна-Шарлотта Медемъ, окруженная тѣми же д'ѣтьми. Каліостро быстро подошелъ къ нимъ.
— Тутъ есть какой-нибудь ребенокъ нездѣшній?
— Какъ нездѣшиій? — спросила Шарлотта, — они всѣ изъ Митавы.
— Я хотѣлъ сказать, не изъ этого дома.
— Вотъ маленькій Оскаръ Ховенъ. ему давно пора домой! — отвѣтила дѣвушка, выдвигая впередъ мальчика лѣтъ шести.
— Нѣтъ! — проговорилъ тотъ упираясь.
— Какъ, ты не Оскаръ Ховенъ?
— Не надо домой!
— Пусть онъ останется на полчаса! — сказалъ Каліостро и затѣмъ продолжалъ властно, будто отдавая приказаніе — остальныя дѣти пусть удалятся. Пошлите письмо къ г-жѣ Ховенъ, пусть узнаютъ, что она дѣлала въ семь часовъ, подробно и точно. Здѣсь все свои?
Медемъ молча наклонилъ голову въ знакъ утвержденія.
Заперевъ двери, Каліостро положилъ руки на голову малепькаго Оскара и поднялъ глаза къ пебу, словно въ мысленной молитвѣ. Затѣмъ произнесъ страннымъ голосомъ, совсѣмъ не тѣмъ, что говорилъ до сихъ поръ:
