Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро | страница 24

Каліостро, снявъ шапку, спросилъ:

— Какъ пройти къ г-ну Медемъ?

Дѣвушка остановилась въ нѣкоторомъ изумленьѣ.

— Вы къ папѣ?

— Я къ графу Медемъ, я не знаю, батюшка ли онъ вамъ.

— Да. Это мой отецъ. У меня еще есть дядя, тоже Медемъ… Я сейчасъ васъ проведу. Подождите, дѣти, не ходите за мною и поклонитесъ господину.

— Не безпокойтесь, я самъ дойду, вы мнѣ только укажите входъ. Я не хочу мѣшать вашимъ развлеченіямь.

Дѣвушка покраснѣла.

— Вы давно смотрите, какъ мы дурачимся?

— Довольно.

— Вы навѣрное подумали: какая глупая дѣвушка, уже взрослая и возится съ ребятами. Я люблю дѣтей.

— Это дѣлаетъ честь вашему доброму сердцу.

— Ахъ, Лотта такая добрая, такая добрая!

— Сестрица совсѣмъ какъ ангелъ!

— Тише, дѣти, тише!

— Это ваши братья и сестры? — спросилъ графъ.

— Не всѣ.

— Нѣтъ, всѣ, ты всѣмъ сестрица, всѣмъ!

— Видите, какъ васъ любятъ.

Шарлотта стояла, опершись рукого на голову самаго маленькаго, и, улыбаясь, отвѣтила:

— Вы ихъ простите, сударь, они маленькіе дикари и говорятъ безъ прикрасъ. И еще простите, что случайно вамъ пришлось попасть въ такое шумное общество.

— Мнѣ случай далъ возможность быть свидѣтелемъ очаровательной сцены.

— Благодарю васъ! — отвѣтила дѣвушка, присѣдая, потомъ, указавъ графу подъѣздъ и подождавъ нѣсколько секундъ, вдругъ спросила вдогонку:

— Вы не изъ Берлина, сударь?

— Моя послѣдняя остановка была въ Кенигсбергѣ, но я былъ и въ Берлинѣ.

— Вы графъ Каліостро?

— Да, это я.

— Васъ ждутъ.

Графъ поклонился и продолжалъ идти высокому крыльцу.

Если вообще Каліостро ждали въ семействѣ Медемъ, то въ данный вечеръ, казалось, никто не былъ приготовлемъ къ его появленью.

Два брата Медемъ, нотаріусъ Гинцъ и г-жа Кайзерлингъ спокойно играли въ карты при свѣчахъ и со спущенными шторами. Графиня Медемъ, г-жа Биренъ и молодая г-жа Гратгаузъ рядомъ вязали за кругдымъ столомъ; въ сосѣдней комнатѣ кто-то игралъ на фортепіано; при каждомъ громкомъ пассажѣ собачка поднимала голову и ворчала, а г-жа Кайзерлингъ, не отрываясь отъ картъ, кричала:

— Тихо, Фридъ! Это совѣтникъ Швандеръ играетъ Гайдна. Все въ порядкѣ.

Черезъ три комнаты служанка рѣзала хдѣбъ и разставдяла тарелки; парень съ фонаремъ стоялъ у порога, принеся молоко съ погреба, и говорилъ о погодѣ.

Все было въ порядкѣ, все было какъ всегда, въ этотъ мирный митавскій вечеръ.

Пріѣздъ незнакомаго человѣка нарушилъ спокойствіе ужина. Прочитавъ переданное ему письмо, Медемъ поцѣловался съ графомъ, и, показавъ на него рукою своимъ семейнымъ, произнесъ: