— Ритуал будет, — повторила она, выступая вперед.
— И ты еще раз станешь Юным Богом. Но только один раз. В дальнейшем мы покончим с притворством и не ограничимся кровью бессловесных тварей.
Черная птица оставила свой насест и устроилась на плече у женщины. Она пальцем пригладила перья птицы, что-то ей ласково шепча.
Моранден по-прежнему стоял в напряжении, но это было уже другое напряжение: в нем чувствовалось меньше страха, меньше благоговения и больше нетерпения.
— Притворство? Что ты имеешь в виду под притворством? Это ведь и есть ритуал: танец, совокупление. Жертва.
— Жертва, — повторила она, — да, жертва.
Дыхание Морандена со свистом вырвалось сквозь стиснутые зубы.
— Ты не…
Ее рука чуть приподнялась, как бы подтверждая его догадку.
— Но это запрещено.
— Кем? — Жрица остановилась прямо перед ним; птица на ее плече не шевелилась, поблескивая глазами. — Кем, Моранден? Жрецами жгучего Аварьяна и королем, который стал его марионеткой. Он отдал дочь Солнцу, тогда как по давнему обычаю она должна была уйти во Тьму. Но в конце концов богиня получила ее кровь.
— В таком случае богиня может быть довольна.
— Боги никогда не бывают довольны.
Спина Морандена напряглась.
— Значит, я еще раз сыграю Юного Бога, но это будет лишь подобием ритуала. Я предпочел бы, чтобы ты предупредила меня.
Конечно же, эта женщина была леди Одия, еще более великолепная, чем утверждали ходившие о ней слухи. Казалось, она разрывается между яростью и горьким смехом.
— Ты прекрасный образчик мужчины, дитя мое, и весьма по вкусу госпоже. Но ты глупец. Как я уже сказала, ты еще раз сыграешь роль Бога. Затем отречешься в пользу другого. Другой пройдет полный древний ритуал.
— И умрет в его процессе, — резко сказал Моранден. — Мне это не нравится, мать. Было время, когда каждый девятый год на благо племени умирал молодой человек, и, возможно, племени от этого была польза. Сам я в этом сомневаюсь. Расточительство есть расточительство, даже во имя богов.
— Глупец, — сказала леди Одия.
Черная птица снова переместилась. Ее когти вцепились в плечо Морандена. Клюв щелкнул возле уха принца, который стоял не двигаясь, не дыша, почти потеряв все свое высокомерие.
— Жертва никогда не бывает расточительством. Особенно когда она может купить расположение богини.
— Это убийство.
— Убийство, — эхом отозвалась птица, насмехаясь над ним. — Человек, ты хочешь быть королем?
— Я хочу быть королем, — ответил Моранден, и это было далеко не трусостью — говорить спокойно, когда на плече расселюсь подобное кошмарное создание. — Но какое это имеет отношение к…
