Рука Мирейна нашла один из шрамов, самый ужасный, который пропахал ее шею.
— А какова была цена этого? — спросил он.
— Она разорвала горло той твари.
Вадин вздрогнул, вспоминая кровь, визг умирающего жеребца и смирную Рами, ставшую буйной скорее от борьбы, чем от боли. Она понесла его к победе, которую он едва заметил, потому что слишком боялся за Рами.
— Сенели Янона, — сказал Мирейн, — знамениты даже в Ста Царствах своей красотой и силой, а также своей доблестью.
— Я видел южные породы. — Вадин не удостоил их даже усмешкой. — Торговец из Пороса одно время часто появлялся в Гейтане. Каждый год платил изумрудами за паши отбраковки меринов, а иногда и жеребцов, которые не подлежали кастрации. Однажды он попытался украсть кобылу. После этого мы позаботились о том, чтобы он не возвращался.
— Моя мать говорила, что японский лорд может простить убийство своего сына-первенца, если его как следует уговорить. Но кражу сенеля — никогда.
— Первенцы сыновья не такая редкость, как хорошие сенели.
— Истинная правда, — ответил Мирейн.
Вадин не мог понять, шутка это или нет. Он вежливо попрощался с Рами, вышел из стойла и огляделся. Стойла вели в разгорающееся утро, далее виднелись один-два загона и тренировочные круги. Несколько жеребят были выпущены, но Мирейн не стал задерживаться, чтобы понаблюдать за ними. Он услышал то, что оруженосцы называли утренним гимном: рев жеребцов, стук копыт о дерево и камень и прорывающийся время от времени пронзительный визг ярости сенеля.
Мирейн безошибочно направился к источнику этого визга — маленькой каменной хижине в углу стены за высоким плетнем. Ее окна были забраны решетками. Тройные засовы на двери вздрагивали под непрекращающимися мощными ударами.
— Там Бешеный, — сказал Вадин, прежде чем Мирейн успел что-либо спросить. — В свое время конюшня принадлежала королю-жеребцу, который приходил из полей покрывать королевских кобыл. Но весной старый владыка табунов умер, а нового не будет, пока не родится последний из жеребят этого года. А пока Бешеный получил тюрьму в свое распоряжение, ведь он — собственность короля. Лучшие крови табуна слились в нем при скрещивании, и мой господин возлагал на этого жеребца большие надежды: он такой же быстрый, как кобыла, но у него сила жеребца и рога уже с локоть длиной. Однако он оказался свирепым. Пока его запирали, он убил помощника конюха. Если к середине лета его не приручат, то отдадут богине.
— То есть принесут в жертву.
