— У нас было 125 императоров! — снова возник Томагава.
У Климовича императоров было раз в десять меньше, да и тех то убивали бутылкой, то морили в каменном мешке, то душили шарфом, то разрывали в клочья бомбой, то расстреливали в грязном подвале. Самый умный из них драпанул в монастырь замаливать грехи. Однако Климович не ударил мордой в грязь и заявил, что у нашего Брежнева было 125 орденов.
— Зачем одному и тому же человеку столько орденов?
— А для чего столько императоров?
Томагава подумал и сказал, раскачиваясь перед стойкой:
— Все равно отберем у вас Курилы!
Климович сунул ему под нос кукиш. Джин расхохоталась.
— Это у них совсем другое, — говорила она, давясь от смеха. — Это у них уличная женщина так приглашает к себе мужчину.
Климович строго взглянул на нее.
— А вы откуда знаете такие вещи?
Она осеклась.
Томагава поковылял по направлению к стеклянной переборке и приклеился к ней носом. За стеклом, среди водорослей и кораллов, еле шевеля конечностями от усталости, плавали две голые девки. Они давно всем приелись, и никто, кроме японца, не обращал на них внимания.
— Спать идите! — велел Климович и пошел по коридору впереди Джин к ее каюте, яростно захлопывая по пути распахнутые двери люксов, где новая российская элита занималась групповым сексом.
«Альбатрос» давно превратился в плавучий бордель, и Климович старательно оберегал целомудрие своей подопечной, пытаясь уводить ее от созерцания некрасивых сцен, то и дело возникавших в различных точках корабля, а особенно часто там, где было много обнаженного тела — в бассейне и в соляриях.
Укладываясь в постель и засыпая, он попробовал исследовать свое отношение к Джин. Почему он не видит в ней женщины, не думает о ней как о женщине? Ведь она живая девушка из мяса и костей, прелестная, полная очарования.
Старый романтик Иван Худобин рассуждает так: человек отличается от скотины не только тем, что умеет мыслить, но и тем, что умеет любить, и чем больше мужчина любит женщину, тем легче ему обходиться без интимной близости с ней. Еще Худобин говорит: часто бывает ошибка, — мужчина любит лишь тело женщины, а не все в ней, и это принимает за любовь.
Прежде подобные Ивановы рассуждения Климович жестоко и цинично высмеивал, теперь же они представлялись ему в совершенно ином свете.
На другой день Тучков сказал:
— Хороши вы были вчера! Но далеко вам до члена полтавского присяжного суда Заворонского, который в один из праздников решил похристосоваться в цирке шапито со львом Ричардом и уснул в обнимку со зверем в его клетке.
