Климович проткнул палочкой один из колобков, но тот развалился. Томагава едва заметно, но очень нехорошо оскалил зубы и пояснил, что в более дорогих ресторанах палочки могут быть из цветной пластмассы, а в фешенебельных — из дерева дорогих пород, инкрустированного перламутром. Джин пожалела своего телохранителя и уже на улице купила ему некое подобие куриного шашлыка опять же на деревянной палочке.
Пошел прохладный дождь — первый вестник недалекой осени. Томагава вдруг остановился и, подставляя лицо струям, торжественно нараспев продекламировал по-японски:
Весна уходит,
Плачут птицы,
Глаза у рыб
Полны слез.
Джин ответила ему тоже по-японски:
«Осень уже пришла!» —
Шепнул мне на ухо ветер,
Подкравшись к подушке моей.
Климович ничего не понял и хмуро спросил:
— О любви?
— О весне и осени, — Мацуо Басе, семнадцатый век.
Климович окончательно разозлился. Он вошел в уличный тир и расстрелял там всех тигров, слонов, обезьян и попугаев, за что получил в награду фаянсовую статуэтку, изображавшую старого японца. Потом он направился в зал игровых автоматов, купил десять металлических шариков, пристроился к поставленному на попа бильярду «Патинко», опустил в отверстие шарик и нажал на рычажок. Шарик помчался по желобкам, звеня на поворотах и перекрестках. Игра началась. Климович просадил все деньги, выданные ему Тучковым на оперативные расходы. Но ему было плевать на эти чужие деньги. У него своих куры не клевали. А Тучков, выдававший себя за нефтепромышленника, по сравнению с ним был просто нищим босяком. И тут Климович услышал за спиной голос Тучкова?
— Не оглядывайся! А все-таки далеко тебе до купца Пуркаева!
— Не знаю никакого Пуркаева, — ответил Климович, швыряя в автомат очередной шарик.
— В тринадцатом году якутский купец Пуркаев выписал сорок роялей марки «Бехштайн» и сто музыкантов. Купец дрых пьяный, а музыканты, сменяя друг друга, играли ему «Попутную песню» Глинки. Продрав глаза, Пуркаев заявил, что он выспался, как в дороге.
Когда Климович наконец оглянулся, сзади уже никто не стоял. Он прекратил игру и отправился на «Альбатрос».
Вечером Климович отомстил японцу, напоив его в баре до посинения. Весь самурайский лоск слетел с Томагавы. Он хвастался и кричал, допуская грубые антироссийские выпады:
— Наша цивилизация гораздо древнее вашей! Когда ваши предки еще ходили в звериных шкурах, мои уже сочиняли декадентские стихи.
— Врет он, — сказала Джин. — Это китайцы писали декадентские стихи до нашей эры. А японцы свой первый город построили только в восьмом веке, и первые их книги написаны на китайском языке. Вся их цивилизация, древняя и новая, пришла к ним с континента.
