– Зачем ты Добронравовой про Лизу сказал? – зло спросил парень.
– А что я не так сказал, Игорек? – хмыкнул я.
– Я не Игорек.
– Хорошо, буду звать тебя кротом. Ты же у нас крот, да? Свой среди чужих. Я Борман, ты Штирлиц, да?
– Не смешно.
– Вот и я говорю, что ты не смешно роешь… Слушай, а может, это ты Светозаровых «замочил»?
– Я?! – оторопел от неожиданности Сбитнев.
– Ну, Лиза была так близка, а они пришли и все испортили… Надо было с Бурунова начинать. Ну, ничего, у тебя все еще впереди…
– Ты лечиться не пробовал?
– Кстати, о лекарствах. Пивка надо где-нибудь купить.
– Какое пивко, у нас работа сегодня!
– Люба задачу тебе поставила?
– Не Люба, а Любовь Алексеевна.
– И не поставила, а положила. Слушай, может, и мне на вас положить?
– Думаешь, я тебя уговаривать буду?
– Сам к Лизе пойдешь?.. Ведь она тебя даже не знает. А меня знает. У меня уже подход к ней есть. Я так ненавязчиво тебя с ней познакомлю… Только скажи, зачем ей какой-то ментовской крот, если у нее есть Костя, а он парень не бедный. Считай, принц, хотя и не заморский.
– Плевать я хотел на твою Лизу!
– Да? И зачем я только про нее Добронравовой сказал? Слушай, а она не из-за этого взбесилась?
– Кто взбесился?
– Ну, Любовь твоя Алексеевна. Я как сказал, что ты на Лизу запал, так она пятнами пошла.
– В смысле, пятнами? – разволновался Сбитнев.
– Ну, ты вот покраснел, и она покраснела…
– Кто покраснел?!
– Ты покраснел. Сколько тебе лет?
– Неважно!
– Семнадцать? Восемнадцать?
– Двадцать три!
– У-у, совсем большой! Только она еще больше. Сколько ей, сорок, пятьдесят?
– Тридцать четыре.
– Ну, совсем еще молодая. По сравнению с пятидесятилетней. Но если сравнивать с тобой…
– А ты не сравнивай. Это не твоего ума дело!
– Слушай, а почему она разозлилась, когда про Лизу узнала? И разозлилась, и краснеть начала. Я так понимаю, она к тебе неровно дышит? С молодыми не получается, так ты с теми, кому за тридцать?
– Заткнись!
Какое-то время я молчал, нагнетая напряжение, а потом с холодной злостью спросил:
– Ты это кому сказал?
– Тебе, – дрогнувшим голосом отозвался мент. Нет, он не испугался меня, но понял, что перегнул палку.
– Я тебе кум, сват, брат?
– Еще раз скажешь про Любовь Алексеевну в таком тоне, убью!
Сильное заявление. И я должен был отнестись к нему уважительно. Похоже, у парня действительно чувства к своему патрону. Да и она, похоже, к нему неравнодушна. И еще ревнует его. Мстительно ревнует…
– Любовь-морковь?
– Не твое дело.
– Почему не мое? Любовь твоя Алексеевна тебя со злости ко мне подсунула. Это она тебе за Лизу отомстила.
