— Возможно, я тоже могла бы нарисовать тебя.
— Так сделай это, Мора, — простонал он. Страстное томление в его голосе перешло в низкий примитивный рык. Он задвигал рукой, помогая Море стянуть с него брюки, и его обычно грациозные жесты вдруг стали неловкими от спешки и желания. — Возьми меня в свои руки, Мора. Прошу тебя.
То была и молитва, и мольба одновременно, Мора, охваченная сводящим с ума водоворотом страсти, повиновалась, радуясь возможности помочь ему достичь пика удовольствия. Под ее пальцами его мужское естество — крепкий стержень с нежной головкой — пульсировало, и она инстинктивно поняла, что нужно быстрее двигать рукой, лаская его до тех пор, пока Риордан со стоном не задергался и не излил струю семени.
Должно быть, то был самый интимный момент в ее жизни. В самом деле, могло ли что-либо сравниться со зрелищем мужчины, достигшего апогея наслаждения? Осознание значимости этого момента усиливалось еще и тем, что она находилась именно с Риорданом. Он привлек ее к себе, и они долго лежали на диване, обнявшись. Ее голова покоилась у него на груди, вздымающейся в такт дыханию, а он гладил ее рукой до тех пор, пока она не заснула.
Мора проснулась в своей собственной постели, полностью одетая, с головной болью. В окно струился яркий утренний свет, ей хотелось плотнее смежить веки.
Она очень порадовалась, что у нее нет любопытной горничной, которая непременно попыталась бы выяснить, что произошло. Как бы она объяснила, почему лежит на кровати одетая, когда не может объяснить этого даже самой себе? Как призналась бы, что позволила хозяину дома подпоить ее и вовлечь в один из самых греховных актов? Хуже того, как ей теперь смотреть в глаза вышеупомянутому хозяину дома, притворяясь, что ничего особенного не произошло? Ведь именно такое поведение от нее ожидается, не так ли?
Лорд Чатем пригласил ее выпить с ним, чтобы избавиться от напряжения трудного дня. А потом пошла череда событий, которые при свете дня можно объяснить разве что выпитым бренди, одиночеством и отсутствием здравого смысла. Ночь прошла, и все снова встало на свои места. Мора застонала, вспомнив нелепые доводы, которые она мысленно изобрела, чтобы оправдать то, чего так пылко тогда жаждала. Теперь ей придется столкнуться с последствиями своей опрометчивости.
Опасаясь этих последствий, Мора задержалась в своей комнате дольше, чем следовало, и, как оказалось, совершенно напрасно. Стоило ей войти в детскую, как Уильям и Сесилия тут же уныло сообщили, что рано утром дядя Ри уехал по срочным делам. В поместье в Сассексе начальник сельскохозяйственных работников получил серьезные повреждения. Дядя Ри обещал вернуться к началу торжества.
