В 1916 году судьбу Дино, как сполох молнии, осветила любовь. То был беспокойный роман с сорокалетней писательницей Сибиллой Алерамо, которая легко и уверенно присоединила его к богатой коллекции своих молодых (и вовсе юных) любовников, а через полгода бросила. Для Сибиллы эта маленькая история стала сюжетом очередного романа — теперь уже в литературном смысле. Для Дино все кончилось куда хуже. Он был совершенно раздавлен случившимся. И разрыв с любимой, и прежние обиды срослись в мозгу в фантастическую картину унижения, преследования и травли со всех сторон. В январе 1918-го он снова оказывается в клинике. Через два месяца его судьба будет решена: «принимая во внимание, что состояние душевного здоровья Кампана Дино не подает никаких надежд на улучшение, заключить его в психиатрическую лечебницу окончательно». На всю оставшуюся жизнь. Выглядит дико, но право выносить такие решения закон предоставлял не врачебной комиссии, а обычному уголовно-гражданскому суду.
Поэт был надолго забыт друзьями, знакомыми и читателями. Родители в середине 20-х умерли, брат со своей семьей жил слишком далеко. Лишь в 1928 году, когда издательство «Валекки», не уведомляя автора, перепечатало «Орфические песни», в журналах стали появляться «воспоминания о Кампане»… В это время его периодически навещает известный психиатр Карло Париани, исследующий воздействие психических отклонений на гениальность. Впоследствии записи об этих встречах, собранные в небольшую книгу, станут важным источником для биографии поэта[5]. Целых два года в беседах с гостем Дино несет околесицу в стиле гоголевских «Записок сумасшедшего», но в начале 1930-го в его состоянии что-то меняется. Бред уходит; Кампана помногу говорит о литературе, отвечая на вопросы с исчерпывающей полнотой и ясностью. Просматривая принесенное доктором новое издание «Песен», он по памяти отмечает допущенные неточности. Во вступительной статье прежний товарищ, критик Бино Бинацци, называет его лучшим лириком современной Италии и выражает надежду на возвращение «несчастного гения» в литературу… Реакция Кампаны:
— Нет, господа, я не несчастен. Я доволен жизнью. Только я ведь и вправду сумасшедший.
В 1931 году в больнице шли разговоры о возможном выходе Кампаны на волю. Для этого требовалось новое судебное решение. Когда у Дино спрашивали, собирается ли он вернуться в литературу, он отвечал, что хотел бы зарабатывать на хлеб физическим трудом.
