Отец будущего поэта, Джованни Кампана, — учитель единственной в городе начальной школы, маленький полноватый человек — был корнями из Фаэнцы; мать, Франческа Лути, рослая, физически сильная, с экспансивным и неуравновешенным характером — из тосканской глубинки. Лицом, статью и нравом Дино пошел в материнскую породу. Старший из двух сыновей, более яркий и одаренный, он с детства был предметом особых надежд родителей. В маленьком городе учитель считался персоной почти священной. Семья жила на виду. Родители изо всех сил старались дать детям приличное образование. Например, благодаря усилиям родителей познания Дино в иностранных языках выходили далеко за пределы гимназической программы: он читал на пяти языках, а по-французски впоследствии даже писал стихи. Восприимчивый к искусству и поэзии, хорошо играющий на фортепьяно, с правильно поставленной литературной речью, это был, по всем признакам, развитый мальчик из культурной семьи. При этом родители были глубоко религиозны: регулярное посещение церкви и домашние молитвы были важной частью быта.
«Глядя на него, все мне завидовали, говорили: вырастет — будет вам утешение», — горестно вспоминала впоследствии мать. С пятнадцати лет все переменилось: Дино стал неуправляем, и ввести его в какие-то рамки было невозможно вплоть до момента, когда за ним навсегда закрылись ворота психиатрической клиники. Учеба пошла под откос, ссоры с матерью стали переходить в жуткие скандалы и дебоши, о которых заговорил весь город. Лишь благодаря связям отца удалось получить свидетельство о среднем образовании. Послушавшись на какой-то момент родительских уговоров, Дино заставил себя поступить на химический факультет университета в Болонье, но завалил уже первую сессию. Оказавшись снова в родительском доме, он жил во власти никому неведомых дум и мечтаний. Днем уходил в леса и горы, а ночью, напившись крепкого кофе, до утра запирался с книгами. Весьма далеким от нормального было отношение Дино к противоположному полу: оно сочетало крайнюю стеснительность и внешнюю агрессивность, которая принимала формы патологические. Ситуация, в общем, понятна: рано развившийся парень, одаренный сверх меры физической силой, темпераментом и воображением, в муках неудержимого влечения. Но замкнутый, болезненно возбудимый, временами беседующий сам с собой, он лишь отпугивал ровесниц. Внутренняя борьба вырывалась наружу в виде агрессии: доходило и до топора в руке, и тарелки, и стулья не раз летели на улицу с третьего этажа. Даже многие годы спустя, в психбольнице, он и врачу ничего толком не объяснит. Может быть, лучше других понимал Дино один старый деревенский священник, который, вопреки общему мнению, называл его, уже тридцатилетнего, «самым добрым мальчиком на этом свете».
