И орган, который вдруг разражается громоподобным ревом, это пугает. Но органист всего-навсего пробует клавиатуру, вот рев замолкает; сверху и сзади, где видны органные трубы, слышатся голоса. Церковь почти пуста.
— Мне нужен отец Артуро, — останавливаю я первого попавшегося. Тот кивает и указывает в полутьму приделов. И вот он идет мне навстречу — сквозь тонкий белый сатин рясы с треугольником капюшона на спине просвечивают черные брюки.
— Наша сестра из британского Пенанга! — радуется он. — «Манила-отель» не сопротивлялся?
— Недолго, — говорю я, целуя его руку с тяжелым перстнем. — И теперь я знаю, кто в этой стране на самом деле главная сила.
— Не преувеличивайте нашу силу… Отец Теофилио в порядке? Отлично, мы так давно не виделись. Если бы он смог приехать сюда из вашего британского заповедника, он из Августина бы и не вышел. Тут столько всего… Вы в самом старом сооружении в стране, между прочим.
— Это чувствуется!
— Да-да, Манильский кафедральный все как-то рушится от землетрясений, строится заново, а эта глыба так и стоит, просто удивительно. И она ваша. В любое время. Все мессы. Просто поговорить — я буду рад. Исповедаться. Не хотите?
Он протянул руку к потемневшему сооружению из старого дерева.
— О, собственно… Как ни странно, да.
Отец Артуро кивнул и исчез в темноте за плетеной бамбуковой решеткой. Совсем не похож на уличную публику, подумала я, наверное, испанец, да еще и со светлыми волосами. Ненамного старше меня, и очаровательное лицо, попросту веселое, изящно изогнутый нос; губы — как будто подрагивают перед тем, как заплакать, а на самом деле это он вот-вот засмеется.
В темноте передо мной опять мелькнул этот перстень — что там такое, какие-то буквы, крест и что-то еще? Это он смахнул рукой улыбку с губ.
— Отец мой, я согрешила, — начала я. — Не знаю, что это за грех, но меня он пугает. Это гордыня, самонадеянность? Я сейчас ехала по улицам, до того лежала в ванне отеля… и ко мне пришла мысль: вот он, мой мир, он будет со мной всегда. И как же он прекрасен! Люди вокруг, витрины с платьями, булыжник, музыка из открытого окна. Я думала: я заслужила этот мир потому, что почти не делала зла, он такой — и будет таким всю мою жизнь и после меня останется детям. Но ведь ничего не бывает неизменным, правда, отец мой? Китай опять вот-вот загорится войной, а ведь там люди тоже, наверное, в какой-то момент думали: наш нормальный мир возвращается, мы это заслужили. И что мне с этим делать, отец мой?
