– Пожалуй, я включу вам газ, – предложил я, научившись правильно произносить эту фразу.
– Нет, что вы! – воскликнула миссис Леви чуть серьезнее, чем обычно. – Здесь так мило. Накиньте пальто, мистер Тиволи. Элис, по-моему, нам не помешает чашечка горячего кофе?
– Да уж, неплохо бы, – пискнула из мехов Элис.
Я поднялся к себе и схватил лучший сюртук с петлицами, переплетенными черным шелком, надеясь, что они заблестят в лунном свете. Приготовив кофе, я перелил его в стоявший на столе металлический восточный самовар. Когда я снова появился в саду, миссис Леви стояла в пятне лунного света, и ее меха казались живыми.
– Вы такой нарядный, мистер Тиволи, – сказала она, прислонившись к дереву, и улыбнулась, словно готовясь исполнить арию. Я налил кофе в причудливые стеклянные чашки, и леди грациозно, будто срывая цветок, наклонились за вожделенным напитком. Довольный, я промычал что-то нечленораздельное, и женщины снова засмеялись, получив желанный кофе.
– Присаживайтесь рядом с Элис, от нее веет теплом, как от камина, – пригласила миссис Леви.
– Я не смею…
– От этой накидки все чешется, – вставила Элис.
– Садитесь, мистер Тиволи, вы весь день работали, да и сейчас неплохо потрудились.
Вряд ли у кого-нибудь еще остались такие двухместные диванчики. А миниатюрного божка, подарившего их людям, надо бы отлупить. В тот вечер передо мной стоял крохотный диван в форме буквы «S», состоявший как бы из двух кресел, развернутых в противоположные стороны со смежным подлокотником посередине. Только представьте, парочка сидит ухо к уху, перчатка к локтю. И вот, когда я сел и взглянул на мою завернутую в меха исчесавшуюся Элис, то оказался к ней ближе, чем когда-либо прежде. Ветер подхватил выбившийся из-под капюшона волосок и, покружив тот в воздухе, опустил его на мою нижнюю губу; волос прилип и повис, как рыболовная леска. Я попался на крючок и не раздумывая заглотил наживку. А Элис как ни в чем не бывало продолжала улыбаться.
Миссис Леви прислонилась к дереву, ее меха распахнулись, приоткрыв алое платье – уже несколько недель, как закончился срок траура. Вокруг цвел жасмин.
– Прямо как у Шекспира, да, мистер Тиволи?
Я не смел ни пошевелиться, ни заговорить и лишь моргая смотрел на миссис Леви. В небе сияла полная луна, и тени на траве лежали четкие, словно при ярком солнце. Леди говорила, а мне вдруг пришло в голову, что она стоит прямо над ее закопанными и оскверненными ложками.
В следующий миг судьба преподнесла мне щедрый подарок. Из дома донесся шум, и миссис Леви, театрально откланявшись, совершила необдуманный поступок – оставила дочь наедине с соседом, добрым и безобидным старичком.
