Чарльза не оказалось в обычной общей палате. Они отыскали его в маленькой одиночной палате — плохой знак. Выглядел он совсем слабым. С фонариком в руке Эймей заглянула в самую глубину его правого глаза.
— Я не хочу, чтобы ты это делала, Эймей. Что все это значит?
— Это значит, что у него все еще прекрасная реакция, Ханна. Разве я не права, Чарльз, старина? Давай поговори с ним, Ханна. Помни, что он нас слышит и понимает, хотя и не может ответить. Для него важно не чувствовать себя отторгнутым. Слишком часто пациентов, словно осужденных, оставляют наедине с их болезнью.
Да, были моменты, когда Ханна с радостью задушила бы Эймей. Она наклонилась над мужем:
— Привет, Чарльз. — Ничего больше придумать она не могла.
— Он наверняка волнуется о ферме. Подбодри его.
— На ферме все идет прекрасно, Чарльз.
— Расскажи о конкретных делах. Он ведь не идиот. Просто болен, и все.
— Эймей, как раз конкретное дело и свалило его!
— Тем более. Он должен все осознать и изгнать это из своей головы.
— Но именно этого он и не может сделать! Чарльз не в состоянии ни вглядеться в свои дела, ни что-либо изменить.
Сидя по обе стороны больного, они скрестили напряженные взгляды.
— Он должен! — резко сказала Эймей. — Иначе ему не выкарабкаться. Его надо опять вовлечь во все это! Втащи его, Ханна! Не выкидывай его из своей жизни!
Досчитать до десяти.
— Он и знать не желает о ферме.
— Желает! Желает! Смотри, он кивнул!
— Нет, не желает!
Эймей склонилась над постелью:
— Чарльз, послушай меня. Ты ведь хочешь знать о ферме, о том, что Ханна делала все эти дни, и вообще обо всем? Моргни, если да. Один раз — да. Два раза — нет. — Она уставилась своими выпученными глазами на Ханну: — Устраивает? Согласна?
— Да.
— Тогда спроси его.
— Чарльз… Э-э, ты хочешь услышать последние новости?
Они замерли, наблюдая.
— Моргнул один раз!
— Он вообще не моргал.
— Уж во всяком случае не дважды.
— Он слишком слаб, чтобы моргать.
— Чепуха. Если он и может чем-нибудь шевельнуть, так только веком. Это у человека самая сильная мышца, неужто не знаешь?
— Самая?
— Странно, но это так. Один из парадоксов природы.
— Как это может быть?
— Сестра! — Эймей окликнула женщину, катившую тележку мимо открытой двери палаты. — Скажите моей подруге, какая мышца самая сильная. Ставлю фунт за фунт, что это…
— Ты раньше никогда не говорила «фунт за фунт»!
— Какая разница! Хорошо, десять долларов за то, что это веко. Устраивает? Скажите ей, сестра.
Сестричка, молодая, хорошенькая, хлопала огромными глазами.
