Моряки «Василиска» из Саутгемптона издавна враждовали с моряками Пяти Портов, которых, по мнению остальных английских мореходов, король слишком уж взыскивал своей милостью. И если корабль с западного побережья встречал в гавани корабль с южного, редко удавалось избежать кровопролития. На пристани то и дело вспыхивали потасовки: матросы с «Томаса» и «Божьей Благодати», вопя, накидывались на команду «Василиска» с именем святого Леонарда на устах и жаждой убийства в сердце. Тогда под стук дубинок и лязг ножей в гущу дерущихся, как тигр, врывался их молодой начальник, хлестал всех подряд, словно укротитель своих волков, пока они с воем вновь не брались за работу. Утром на четвертый день все было готово, концы отданы, собственные лодки отбуксировали три корабля из гавани, и они исчезли в тумане, заволокшем пролив.
Хотя численность отряда была невелика, Эдвард отправил в Бретань на помощь осажденным английским гарнизонам внушительные силы. Почти все были опытные ветераны, а их начальники отличались и в совете и на войне. Ноллес поднял свое знамя с черным вороном на «Василиске». Кроме собственного его оруженосца Джона Хоторна, при нем был и Найджел. С ним плыли сорок лучников с йоркширских холмов и еще сорок из Линкольншира. Все известные своей меткостью, а во главе их стоял старик Уот из Карлайла, седой ветеран пограничных войн с Шотландией.
Сноровкой и силой Эйлуорд уже завоевал место среди лучших из них: его вместе с Длинным Недом Уиддингтоном, дюжим северянином, признали обладателем всех качеств, необходимых лучникам, — он уступал в них только прославленному Уоту Карлайлу. Жандармы все были тоже умелыми воинами, а возглавлял их Черный Саймон из Норича, тот самый, который плыл с Найджелом и Эйлуордом на «Мари-Роз». Сердце его пылало ненавистью к французам, убившим всех его близких, и, точно бегущая по следу ищейка, он по морю и суше устремлялся к месту, где ему мог представиться случай удовлетворить жажду мести. Не хуже были лучники и жандармы, плывшие на двух других кораблях — чеширцы на коге «Томасе», набравшиеся опыта на границе с Уэльсом, и камеберленцы на «Божьей Благодати», закалившиеся в пограничных стычках с шотландцами.
На «Томасе» повесил свой щит с пятилистником на горностаевом поле сэр Джеймс Астли. Лорд Томас Перси, младший отпрыск олнуикского дома, уже прославившийся доблестью, которая не один век была засовом на сухопутных вратах Англии, повесил щит со вздыбленным лазурным львом на «Божьей Благодати». Вот такой внушительный отряд повернул в сторону Сент-Мало, когда лодки вывели три корабля из порта Кале в густой туман, клубившийся над проливом. С востока задувал легкий бриз, и крутобокие суденышки с высокой кормой медленно, вперевалку плыли по проливу. Иногда туман рассеивался настолько, что с каждого было видно, как остальные два то взбираются вверх, то скатываются с маслянистых валов мертвой зыби, но затем опять смыкался, окутывал верх мачты, сползал на паруса и уже колыхался над самой палубой, а потом и вода у борта скрывалась из вида, и они словно скользили на крохотном плоту посреди океана белых испарений. Моросил мелкий дождь, и лучники на шкафуте укрылись под выступами носа и кормы. Одни коротали время за игрой в кости, другие спали, остальные же (а их было большинство) предпочитали лишний раз проверить свои стрелы и полировали луки.
