Старик ласково провел ладонью по спине сына.
— Не надо меня обманывать, сынок. Я на последней остановке…
— Ты… тебе не страшно?
Мануэл слегка качнул головой.
— Нет, я не боюсь. — У него перехватило дыхание. — Странно, раньше меня от страха в дрожь бросало. От страха, что не смогу дышать, что задохнусь и мне будет очень больно. А еще от страха неизвестности, куда предстоит шагнуть, от страха встречи с небытием, от страха стать одиноким странником на окутанном сумерками пути. — Он снова замолчал, переводя дыхание. — Теперь мне уже не страшно. Я осознал, что это конец. И готов его принять. — Чувствовалось, что говорил он из последних сил, но не говорить не мог, поскольку желал излить душу. — Знаешь, я отстранился от мирской суеты. Меня уже не волнуют ни подковерные игры факультетской профессуры, ни глупости политиков. Все это для меня перестало существовать. — Он медленно повел ладонью в сторону окна. — Теперь мне больше нравится слушать щебетание ласточки и шелест деревьев на ветру. Эти звуки мне говорят гораздо больше, чем бестолковая и бессодержательная людская разноголосица. — Мануэл ласково погладил сына по руке. — Хочу попросить у тебя прощения за то, что был не лучшим отцом.
— Не надо, ты был прекрасным отцом.
— Нет, не был, и ты это знаешь. — Он замолчал, пытаясь успокоить дыхание. — Я был отсутствующим отцом, и на тебя мне никогда не хватало времени. Я жил в своем мирке, не видел ничего, кроме уравнений и теорем, не беспокоился ни о чем, кроме собственных исследований.
— Не наговаривай на себя. Я всегда гордился тобой. Гордился, что мой отец ищет тайны Вселенной и описывает их в уравнениях. Не так, как другие отцы, которые сами не знают, что ищут.
Старый математик улыбнулся, словно открыв источник энергии там, где не рассчитывал ее обнаружить.
— О да. Многие бредут по этой жизни подобно лунатикам. Они одурманены второстепенным, не видят главного. Стремятся приобрести новый дорогой автомобиль, роскошную виллу, одежду от лучших кутюрье. Мечтают похудеть, моложаво выглядеть и вызывать у окружающих восхищение. — Отец несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, восстанавливая дыхание, и посмотрел на сына. — И знаешь, отчего все это?
— Отчего?
— Оттого, что они жаждут любви. Авто, недвижимость, наряды, драгоценности… все это сублимация. — Он покачал головой. — Деньги, власть, обладание дорогими вещами… ничто не заменит любви. Купив машину, дом или модную шмотку, они испытывают недолгое удовлетворение. И тут же принимаются искать, чем бы еще себя потешить. — Мануэл Норонья опять сделал паузу, чтобы отдышаться. — Люди торопятся что-то найти, но не находят. Купив то, о чем мечтали, чувствуют опустошенность. Людям нужна любовь, не вещи.
