Этот рассказ, возможно, будет мною когда-нибудь дописан - а возможно, что и не будет. Всё зависит от того, удастся ли мне ещё хоть раз в жизни пригубить Того, Настоящего Шустовского - разлитого по коническим бутылкам в годы последнего царствования. Вот так и загадаю. По крайней мере, мой покойный дед этого мне и пожелал - так и сказал: "Да ладно, ты себе ещё антикварного коньяка достанешь...". Вот я и жду этого момента.
А вышло так, что тот самый коньяк, который достался мне в Питере, я привёз домой, в Иркутск - и, в аккурат, подгадал к бабушкиному юбилею. За нашим столом чинно сидели родственники - дедушкин брат с супругой, бабушкина сестра с мужем (Господи! Все ещё были живы!...), мои тётка с дядей, мама, младшая сестрёнка... Тут я притащил из своей комнаты эти самые питерские трофеи, и поведав вкратце о том, как они мне достались, предложил одну из бутылок здесь же - в честь бабушкиного юбилея - продегустировать, а вторую бутылку, со словами: "Её я со своими внуками выпью на своём 70-летии!" - спрятал в бар.
Естественно, сюрприз получился - что надо! Все родственники неторопливо потягивали коньяк, которому на тот момент было, наверное, столько же лет, сколько исполнилось моей бабушке - а пожалуй, даже и чуть больше - а дедушка вновь стал рассказывать ту самую историю о том, как Николай Шустов покорял своим товаром европейский рынок. Рассказывать эту историю дед любил, но его не перебивали: слишком "вкусно" он её всегда рассказывал - да и была она, на этот раз, как нельзя более, к месту.
Ладно. Коньяк выпит, и пустую бутылку - длинную, "сифонной" формы - я уношу в свою комнату, и ставлю на одну из книжных полок, где у меня уже собралась небольшая коллекция антикварного стекла. И празднование бабушкиного юбилея продолжается своим чередом.
...Прошло после этого, наверное, полгода - а может, и чуть больше. И вот однажды утром возвращаюсь я в родной дом из очередной столичной командировки - семь часов ночного перелёта властно требуют от меня немедленно выпить две-три кружки крепчайшего чёрного кофе, и вот мы с бабушкой сидим на утренней кухне: она кормит меня завтраком, а я поглощаю кофе, и рассказываю ей разные московские сплетни. Рассказываю... и вдруг вижу, что рядом с кухонной посудомойной раковиной выставлена та самая бутылка из-под Шустовского Коньяка, которую вся семья дегустировала на бабушкином юбилее - и которую я ещё потом к себе на книжные полки убрал. "Бабушка, - говорю, - что такое? Зачем Вы эту бутылку из моей комнаты на кухню принесли?" - и с этими словами, забрав бутылку, иду к себе в комнату.
