В детстве, когда мы сворачивали с лесной дороги на тропинку, то внизу под зелёным склоном среди сосен видели какую-то крохотную избушку - не больше, чем два на три метра. Дверь в избушку была закрыта на ржавый замОк. а окна наглухо забиты старыми, почерневшими, но ещё крепкими, досками. Что там было внутри - так и осталось для меня навсегда загадкой: дело в том, что однажды, свернув на знакомую тропинку, избушки той я не увидел - просто, ровная полянка среди сосен и дерёз - как будто, ничего здесь и не было никогда. Нет, я не усматриваю в этом никакой мистики: до ближайших дач отсюда - меньше полкилометра, а от лесной дороги - и вовсе, метров пятьдесят. Очень даже может быть, что кто-то из дачников, присмотрев пустующий домик, разобрал его и перевёз к себе на участок - поставил баньку, или вовсе распилил на дрова. Необычно другое: почти никто из тех, с кем мы в детстве бегали на Королок, НЕ ПОМНИТ, что избушка эта вообще здесь была! Лишь только Егор, один из друзей детства, однажды поддержал меня в споре: да, мол, вроде бы. был там какой-то сарайчик с забитыми окошками... И - всё. Может быть, да скорее всего, и не было в той таинственной избушке ничего внутри - может быть, она осталась от какого-нибудь хутора, или вовсе был это летник деревенских косарей (в семи километрах, на другом берегу залива есть деревня Бурдаковка) - но, всё же, избушка эта осталась для меня тайной детства. Тайной, которой я уже никогда не узнаю...
...Зато, каким счастьем было, добравшись до речки, наловить в банку речных гольянов: вокруг горлышка банки привязывалась верёвка, а на само горлышко одевалась полиэтиленовая крышка с прорезанным в ней круглым отверстием, вовнутрь клался кусочек белого хлеба. Потом нужно было забрести с этой банкой в воду - желательно, не на стремнину, а в одну из стариц речки, и осторожно опустить банку на песчанное дно. Хитрые гольяны устремлялись в банку сначала по одному: отщипнут кусочек хлеба - и обратно! Но через некоторое время, когда рыбки убеждались, что никакой опасности в банке нет, а есть только вкусный хлеб, вся стайка, отталкивая друг друга, устремлялась за угощением. Вот тут-то и нужно было выдёргивать банку из речки, и осторожно сливать воду, не выплеснув улова. А потом - где-то, через полчаса, не раньше - можно было повторять процедуру заново.
Гольяны были отменны в жаренном виде на сковородке, и, быть может, я пристрастился бы через это мальчишество и к настоящей рыбалке, но однажды мне почему-то стало очень жаль этих симпатичных рыбок: я наблюдал, стоя с банкой в воде, как они играют между собой, как ощупывают своими усами мои ноги - и вынув из воды банку, выпустил весь свой улов обратно в речку.
