38
- Пора возвращаться домой, - говорит Краб. Его лицо, выхваченное из темноты всполохами яркого света, выглядит усталым. Он сидит у костра, сняв противогаз, и греет над огнем озябшие руки.
После того, как закончился дождь, и лужи кислоты принялись испаряться, подземный переход превратился в газовую камеру. Тяжелые ядовитые пары устремились вниз и в переходе стало нечем дышать. Волоча на руках потерявшего сознание Кислинку, друзья покинули аномальное место, но подступившая ночь заставила их снова остановиться и устроиться на ночлег в одном из пустующих обувных магазинов.
Андрей смотрит, как в огне сгорают коробки с дорогими туфлями, и открывает бутылку с водой. Льет ее на кусок сухой тряпицы и прикладывает к исцарапанному лбу Кислинки. Пока они тащили его через заваленный машинами проспект, Андрей сам наглотался дыма и долго блевал, опершись рукой о фонарный столб.
- У него жар, - кивает отец Андрея. Он стоит рядом и перенимает у сына пластиковую бутылку.
- То есть он тоже рано или поздно превратится в черную хреновину? – спрашивает Краб.
- Не могу сказать, - задумчиво отвечает старик. - Возможно, он отравился или получил львиную долю радиации.
- Да брось, - отмахивается Краб. – Он заражен, тут не надо быть Шерлоком Холмсом.
- И что ты предлагаешь? – сквозь зубы цедит Андрей. Его глаза до сих пор слезятся от едкого смога.
- Оставить его здесь.
- Даже не думай, - встревает в разговор Стим. – Мы друзей не бросаем.
- Ну, разумеется, - разводит руками Краб. Достает сигарету, закуривает и исподлобья глядит на Андрея. – Скажи мне, вождь бледнолицых, ты, что, готов потащить заразу за периметр?
Андрей протирает раскрасневшийся лоб Кислинки мокрой тряпкой и выжимает воду на пол.
- Ей Богу, - продолжает Краб, - вы этакий бл*ский отряд пионеров, - он повязывает невидимый галстук и подносит руку ко лбу, отдавая салют, - мы не бросаем друзей! Так точно! – он мотает головой. - Из-за таких как вы и случаются эпидемии. Зато вы всегда остаетесь с чистой совестью. Перед вами вечно стоит проблема выбора. Передо мной ее нет!
Краб вытаскивает пистолет и проверяет обойму. Сигарета обильно дымит в уголке его рта, и он щурится от едкого дыма.
- Я тебе, кажется, говорил, - замечает Стим, - что философ из тебя никакой.
- Говорил, великан, - спокойно отвечает Краб. – Но ты-то уж точно не философ, раз желаешь, чтобы твой ребенок жил в мире, похожем на этот город.
- Не трогай мою семью!
- Прекратите! – Андрей поднимается с корточек и смотрит на Кислинку. Его грудь тяжело вздымается, а по грязному лицу, оставляя разводы, ползут крупные капли пота. – Если он заразился тем же, чем и Захар…мы тоже могли заразиться.
