— Нет, — сказал муж Кирилл очень определенно, — никогда.
— Почему?
— Потому.
Судя по выражению лица Кирилла, он не собирался ничего обсуждать и считал разговор законченным. Ане стоило большого труда уговорить его хотя бы объяснить свою точку зрения. Кирилл объяснил, что он не хочет растить чужого ребенка. Что он именно так смотрит на вещи. Это чужая девочка, и он никогда не сможет относиться к ней как к родной. И что для него как для мужчины, это важно — его это ребенок или не его. Он несет ответственность за свою семью и за своих детей. Но он не готов нести ответственность за чужого ребенка. И он никогда не давал ни малейшего повода думать, что это может быть иначе. И вообще они так не договаривались.
— Мы же говорили об этом, когда ты пошла работать в детский дом, — Кирилл злился и не скрывал того, что он обижен, — я еще тогда тебя спрашивал, не получится ли так, что у нас полный дом приемных детей окажется!
— Ну, одна маленькая девочка — это вовсе не «полный дом», — Аня услышала в словах Кирилла маленькую надежду, — могу пообещать, что, кроме Верочки, никого больше не будет…
— Нет.
Аня продолжала приходить к Верочке каждый день. У девочки явно наступило ухудшение. Она все меньше улыбалась. Все чаще лежала на кровати прямо в одежде, свернувшись калачиком и спрятав лицо. На попытки воспитателей как-то ее расшевелить отвечала недовольными криками, замахивалась кулачком. Аня приходила, садилась рядом. Гладила Верочку по голове, нашептывала ласковые слова. Верочка не отвечала, но под Аниной рукой расслаблялась. Поворачивала к ней лицо, позволяла себя причесать. Однажды спросила: «А вы Верочку маленькую каждый день видите?» Аня удивилась, как же может быть иначе? Потом вдруг поняла, что для Верочки жизнь за стенами детского дома — непонятна и смутна. Откуда ей знать, что обычно мамы видят своих дочек каждый день…
— Да, каждый день.
— И сегодня увидите?
— И сегодня увижу.
— Скажите ей, что я ее люблю.
У Ани уже не оставалось сомнений в том, что она готова принять Верочку в свою семью. Она думала о девочке постоянно, у нее болела душа, все время было тревожно — ну как там она? Если раньше она, уходя с работы, переключалась на домашние дела, то теперь и по вечерам все думала о Верочке, все мучительно искала выход из создавшейся ситуации. Умом Аня понимала, что Верочке ищут и, скорее всего, найдут другую семью. Но теперь эта мысль не приносила успокоения. А вдруг все кандидаты откажутся? Вдруг из тех, кто сейчас проходит тренинг, никто не захочет взять такую сложную девочку? А если возьмут, вдруг не справятся? И скажут, как это бывает, что «подсунули сумасшедшую»? И вернут ребенка обратно? Никто особо и не удивится…
