Факир подал нам еще чаю, и мы стали с удовольствием медленно потягивать его. Затем Факир спросил у Йели:
— Приготовить еще чаю?
Она улыбнулась и сказала:
— Спасибо, нет.
Факир собрал свои вещи, радуясь тому, что его похвалили и поблагодарили. Прежде чем он ушел, Йели попросила:
— Скажи Луизе, что она может подавать обед, если он готов.
— Хорошо, госпожа.
— Ну что ж, вернемся к нашей истории, до ее конца еще далеко, — заметила она.
Я ответил:
— Мне не терпится узнать, чем же она закончилась, но, чтобы насладиться ею в полной мере, нужно терпение. Поэтому рассказывай не спеша.
Наступил октябрь. Пришло время собирать урожай. У Сами начался ревматизм. Он лежал в кровати. За ним ухаживала Ини. А я вместе с Сие работала в поле. Мы каждый день уходили на большое поле в нескольких километрах от деревни. Там, делая общую работу, мы могли спокойно разговаривать, прикасаться друг к другу.
Однажды вечером Сие внезапно прекратил работу, выпрямился и посмотрел на мою грудь. Он раздевал меня взглядом.
Бешеное искушение влекло меня к нему. Кажется, в этот вечер он был уверен в том, что никакая сила не сможет помешать ему.
Он приблизился ко мне и тихо сказал: «Йели…» Потом — словно онемел. Его дыхание участилось. Он желал меня, как юный самец, как мой повелитель. Я это чувствовала. И я тоже этого хотела. Мой Дух протеста говорил мне:
«Вот и пришел тот момент, когда ты можешь отказаться от того, что тебе навязывали».
А мой Дух подчинения возражал: «Это кощунство! Ты будешь наказана, если…»
— О, хватит! — сказала я Духу подчинения. — Ты меня достаточно мучил. Больше не хочу тебя слушать.
Мне хотелось порвать с традициями, с той женщиной, которой я была, с моей семьей, с моими родителями. Я хотела стать самой собой. Я начала меняться. Я была готова встретиться со своей судьбой.
Сие сказал мне:
— Ты — смысл моей жизни. Я страдаю, когда думаю о том, что ты принадлежишь моему отцу.
— Больше ничего не говори. Не говори то, что мне больно слышать.
— Помнишь о нашем кусте? — спросил он.
Меня охватила безмолвная радость. Он нежно погладил мою руку.
Я хотела заговорить, но от волнения у меня язык онемел. Наши горячие дыхания смешались. Наши взгляды были полны любви. Все, что мы хотели сказать, превратилось в движения. Мы забыли о том, где мы были — в кустах, в поле, где нельзя было любить друг друга. Любовь, переполнившая наши сердца и ослепившая нас, вдребезги разбила этот обычай. Мы забыли о том, что нас мог кто-то увидеть и рассказать об этом в деревне. Любовь сильна… В любой момент она может подчинить себе каждого из нас. Сие положил руки на мои бедра и приблизил их к себе. Я почувствовала, как его кровь обожгла мою кожу, это было так приятно. Пришло время, писатель, сказать то, что потрясет читателей, но я все же скажу это. Я скажу это без угрызений совести: я была в объятиях Сие… сына своего мужа! Представляешь себе? Он делал со мной то, чему научил его и меня телевизор. Он делал со мной то, чего не делал его отец: он целовал мои щеки, мое тело, ласкал мои соски. Я почувствовала тепло между ног и стала влажной. Из меня вырывалось невнятное:
