— Да, писатель, я вижу, ты понимаешь меня, — сказала она, вынимая орех колы из наполненного водой калебаса, который стоял рядом с ней на земле.
Она расколола орех и дала мне кусочек. Я поблагодарил ее. Ее лицо озарилось улыбкой, и я тоже покорно улыбнулся, хотя в глубине души мне этого совсем не хотелось, но я сделал это из уважения, по привычке.
Орех хрустел у нее на зубах, глаза блестели, как родниковая вода. Они говорили о том, что ей еще многое предстояло мне рассказать.
— Иди по дороге моей жизни, — сказала она, — и ты поймешь меня.
Ранним утром на следующий день после появления моей второй женской крови я услышала, как мама тихонько сказала отцу:
— Она больше не маленькая.
Отец все понял. Он вынул трубку из кармана брюк, набил ее табаком и подошел к очагу перед кухней, чтобы зажечь ее. Потом он вернулся с сияющим от радости лицом и сказал матери:
— Теперь с нее нельзя спускать глаз.
Нужно сказать, писатель, что эта кровь озарила мою жизнь. Одному лишь Богу известно, с каким удовольствием мой отец пил по утрам свою сыворотку. Он был так рад тому, что пролилась моя кровь, несмотря на то, что она могла принести много вреда!
Отец сказал моим братьям:
— Вы должны уважать сестру, теперь с ней нужно обращаться осторожнее.
Братья кивнули в ответ. Они не знали, что это значило, но обещали так и делать, не задавая лишних вопросов.
Прошло несколько дней, и однажды вечером моя мать позвала меня и сказала:
— Знаешь, когда ты только родилась, дочка, мы выбрали тебе жениха. Это хороший мужчина.
Я слушала ее с интересом, потому что это касалось очень важного этапа в моей жизни. Она продолжала:
— Мы выбрали Мади. Ты должна научиться делать для него все, что должна делать женщина, поняла?
Я молчала.
— Поняла? — повторила она.
— Да, мама.
— Это традиция. Нужно, чтобы у тебя был хороший мужчина, хороший муж, мы позаботимся о твоем счастье.
Я сказала ей:
— Мама, но он ведь мой двоюродный брат!
Она тут же ответила:
— Ты задаешь слишком много вопросов, дочка, что я тебе говорила?
Я помнила, как она говорила мне, что воспитанный ребенок не должен задавать вопросов.
— Я двоюродная сестра твоего отца, и у нас все в порядке, разве нет?
— Да, мама, — ответила я.
Она улыбнулась и добавила:
— Хорошо, что ты все поняла.
Мама надеялась, что я буду стараться для своего мужа. Я видела это в ее глазах… она желала мне только лучшего. Да, она желала лучшего. Она была уверена в том, что приготовила для меня замечательное будущее, но я в глубине души страдала. Я злилась на свою собственную слабость, на свою покорность, на то, что я не смогла сказать: «Мама, дай мне жить так, как я хочу».
