А твои, значит…
– Да, и мои.
– Эх, ввязался ты…
– Да вот, ввязался сдуру. Главное – непонятно, во что. То ли какие-то черные маги, то ли.
– И что теперь делать?
– А что делать? Будем брать тот дом. В Крыму. Ты и я.
– М-да. Ты хоть знаешь, что там искать?
– Примерно – знаю… Да, в конце концов, хоть дитя вытащим.
– Ну, разве что.
– Тебе мало?
– По самые уши.
– Если повезет – выйдем на что-то большее.
– Моим недобитым бы такое везение.
– Ты пойми, старикашка: первый раз за двадцать восемь лет – будто бы звоночек оттуда. Первый раз!..
– А может быть, это другое?
– Может. Но даже если и другое.
Коминт помолчал.
– Ладно, – сказал он и вдруг улыбнулся весело и хищно. – Работаем рекордный трюк. И если не придем на копчик.
– То быть нам королями, – закончил Николай Степанович.
Д'Артаньян по обыкновению произвел выкладку, и у него получилось, что час равняется шестидесяти минутам, а минута – шестидесяти секундам.
Александр Дюма
Они расположились на базарной площади древнего греческого города Керкенитида и стали ждать ночь. Облака, просвеченные розовым заходящим солнцем, очень медленно плыли – слева направо…
Здесь при желании можно было без опаски развести небольшой костер: с земли огонь в раскопе не будет виден, а сверху смотреть некому, потому что боги от Земли уже давно и навсегда отвернулись. Дым развеивался бы в воздухе легким вечерним влажным ветром, а запах его неизбежно заглушила бы лютая вонь от целебного грязевого озера.
– Давно, видно, тут археологи не бывали, – сказал Коминт.
– Так ведь их сюда и не пустят, – сказал Николай Степанович, – пока в Киеве не постановят, от кого древние греки произошли: вiд хохлiв чи вiд москалiв…
– Удивляюсь я, как эти греки тут зимой в хитонах без штанов-то ходили. В сандалиях на босу ногу.
– Наверное, климат был другой. Князья тьмутараканские охотились с гепардами, князя Олега тварь наподобие гюрзы укусила… Впрочем, Макс Волошин, не к ночи будь помянут, именно в греческом одеянии всю жизнь и проходил здесь.
– И без штанов? – не поверил Коминт.
– Не знаю, не заглядывал…
Гусар тенью скользил по кромке раскопа, неся боевое охранение.
– Белый он, приметный, – вздохнул Коминт.
– Он когда надо белый, – сказал Николай Степанович. – А когда надо…
Словно услышав, что о нем говорят, пес спрыгнул в раскоп и, огибая углы фундаментов, выбежал на площадь.
– Кто-то идет, – сказал Николай Степанович, вставая. – Неужели выследили? Нет, я бы понял. Кто-то посторонний.
– А кто нам свои… – махнул рукой Коминт.
