4) Вещи погибшего поручика Ясинского продать и деньги, вырученные от продажи вместе с собственными его деньгами в сумме восемьсот рублей (800 р. 97 к.) препроводить вместе с настоящим постановлением в полковой комитет для направления их в Военно-Революционный комитет на помощь семьям погибших борцов за свободу во время Революции»[8].
Из дальнейших протоколов комитета мы узнаем, что седло поручика Ясинского было продано Ключниковым за 60 рублей, а «вопрос об утере портсигара б. поручика Ясинского не возбуждался». Очевидно, портсигар тихо прикарманил кто-то из драгун.
Рокоссовский, как и другие драгуны эскадрона, одобрил убийство поручика Ясинского. И, судя по всему, никакой жалости к убитому не испытывал. А ведь поручик в своей предсмертной исповеди был искренен: военное дело было смыслом его жизни, ничего другого он делать не умел и не хотел, а большевики, заключив перемирие с немцами, лишили его жизненной цели, поэтому он не хотел и не мог служить им. Вместо того чтобы отпустить несчастного домой, как до этого поступили практически со всеми офицерами полка, в том числе и с эскадронным командиром 4-го эскадрона штабс-ротмистром Газалиевым, драгуны на этот раз предпочли убить поручика. Несомненно, на это решение повлияли уже разгоравшаяся на Дону и на Украине гражданская война и опасение, что Ясинский вольется в ряды антибольшевистских сил. Не проявив милосердия в отношении товарища по службе, в жилах которого тоже текла польская кровь, Рокоссовский вынужден был действовать по железной логике начавшейся Гражданской войны, в которой все офицеры рассматривались как «классовые враги» всех солдат.
В сущности, вся разница между Ясинским и Рокоссовским заключалась в том, что первый окончил кавалерийское училище, а второй, кроме военной профессии, полученной на фронте, еще до войны успел освоить ремесло каменотеса и не раз впоследствии шутил, что в случае увольнения из армии не пропадет: будет мастерить надгробия и ограды.
21 марта 1918 года приказом по 5-му драгунскому Карго-польскому полку «состоящих в командировках и до сего времени не возвратившихся в полк нижепоименованных солдат исключить из списков полка». В этом списке числился находившийся в штабе 5-й кавалерийской дивизии драгун 3-го эскадрона Франц Рокоссовский. Тем же приказом «переведенных в Вологодский Военный отдел и зачисленных в Красную Армию нижеперечисленных драгун и лошадей исключить из списков полка и с довольствия, а лошадей только с фуражного довольствия с 18-го сего марта с. г.». В этом списке из тридцати четырех человек значился драгун 4-го эскадрона Константин Рокоссовский с конем Жемчужным. Следовательно, примерно до 18 марта 1918 года он еще оставался в своем полку.
