С тех пор мы повсюду были вместе. Она сказала, что зовут ее Дорис. Дорис Фрейре. Это было абсолютно точно (не знаю почему, она показала мне свое удостоверение), да и вполне объяснимо, я всегда думал, что те фамилии были специально для телефонных разговоров. С первого же дня я принял этот безмолвный уговор: было очевидно, что она имела какие-то отношения с шефом, и не менее очевидно, что это оскорбляло мое самолюбие, но (обратите внимание на это «но») Дорис была самой привлекательной женщиной из всех, кого я знал, и сейчас, когда случай помог мне познакомиться с ней, я рисковал потерять ее окончательно, если буду слишком щепетилен.
Кроме того, была другая возможность. Раз я узнал ее голос, почему же она не могла узнать мой? Конечно, она всегда была для меня существом необыкновенным, недостижимым, а я только сейчас вступал в ее мир. Когда как-то утром я бросился ей навстречу с радостным: «Как дела, секретарь?» — она, хотя тотчас и приняла удар, засмеялась, дала мне руку и даже стала шутить, но от меня не укрылось ее беспокойство, словно какое-то подозрение закралось ей в душу. Позднее, правда, мне показалось, что она философски отнеслась к тому, что это именно я брал трубку, когда она звонила шефу. И та доверчивость, с которой она говорила теперь со мной, незабываемые понимающие и обещающие взгляды вселили в меня надежду. Очевидно, она ценила, что я не говорил с нею о шефе, и, хотя я не был в этом очень уверен, собиралась, наверное, вознаградить мою тактичность скорым разрывом с ним. Я всегда мог определить по взгляду, каков человек. А взгляд Дорис был простодушным.
Я вернулся на работу. И снова начал через день дежурить утром у телефона. Сеньорита Ириарте больше не звонила.
Почти каждый день я встречался с Дорис после работы. Она работала в прокуратуре, получала хорошее жалованье, была старшей в своем отделе, все ее уважали.
Дорис не скрывала от меня ничего. Ее теперешняя жизнь была совершенно ясной и чистой. А прошлое? В глубине души я понимал, что довольно и того, что она не обманывает меня. Ее интрига, роман — или как это назвать — с шефом не должен, конечно, омрачать мое счастье. Сеньорита Ириарте больше не звонила. Чего же еще я мог требовать? Меня предпочли ему, и скоро он станет для Дорис неприятным воспоминанием, какое есть в жизни каждой девушки.
Я предупредил Дорис, чтобы она не звонила мне на работу, не помню уж под каким предлогом. Честно говоря, я не хотел рисковать, боясь, что Элисальде, или Росси, или Корреа возьмут трубку, узнают ее голос и отпустят какую-нибудь из своих излюбленных двусмысленностей. И она, всегда такая мягкая и незлопамятная, не возражала. Мне нравилось, что она проявляла такое понимание во всем, что касалось запретной темы, и я был благодарен ей, что она ни разу не вынудила меня пуститься в те печальные объяснения, когда произносятся неприятные слова, способные все испортить и погубить самые добрые намерения.
