Король часто наведывался в военный лагерь у Мардика, чтобы вместе со своим другом маршалом Тюренном лично наблюдать за ходом осады и последствиями «выходов» — то есть вылазок осажденных, — впрочем, редких и всякий раз заканчивающихся для последних весьма плачевно.
Стояла невыносимая жара. Воды не хватало, а «тела умерших еще в прошлом году продолжали лежать, едва присыпанные песком, не разлагаясь и распространяя удушливый, отвратительный смрад»[18].
Визиты короля поднимали боевой дух армии. Тем не менее положение оставалось неустойчивым, неопределенным и неимоверно тягостным для всех участников кампании.
Осада Дюнкерка длилась уже месяц, и он готов был сдаться, когда мессиру де Тюренну донесли о том, что принц Конде и дон Хуан Хосе Австрийский приближаются во главе всей испанской армии, чтобы помешать взятию города. Тюренн испросил у короля разрешения принять сражение, на что сразу же получил согласие. «Он стремительно покинул окопы и, внезапно атаковав испанскую армию, разбил ее»[19]. Тут осажденный Дюнкерк взмолился о пощаде и капитулировал.
Войска, жители окрестных городов, — да и всей Франции, вплоть до Парижа, ликовали при вести о победе, а народ жадно передавал из уст в уста то, как молодой король возглавил свою армию. Его молодость торжествовала на поле битвы, постепенно возрождая былую славу Франции. Вот одна из тех незатейливых историй о появлении Людовика на поле брани, которую радостно обсуждали его подданные.
«На расстоянии половины пушечного выстрела от Мардика король стоял перед своим войском, наблюдая, как выходит побежденный гарнизон, включавший шестьсот всадников и тысячу двести пехотинцев, не считая более четырехсот человек больными и ранеными.
Его Величество был одет по-военному — в кирасу и черный бархатный жюстокор[20] с белой перевязью через плечо. Король восседал на прекрасной белой лошади, покрытой попоной, расшитой золотом и серебром, а с его шляпы свисали белые и алые перья.
Гарнизон прошел перед ним, отдавая честь Его Величеству — каждый делал это так, как принято у него на родине.
Последним ехал мессир де Бассанкур, известный во Фландрии головорез, принявший командование после гибели маркиза де Люида, убитого несколькими днями ранее во время одной из вылазок. Покинув укрепления, Бассанкур приблизился к молодому королю и, склонившись до земли, сказал, что в постигшем его несчастье — ведь он не смог отстоять испанское владение — утешением ему служит то, что он побежден таким могущественным монархом.
