После ухода дочери Галина Петровна решила ужин не готовить. Аппетита всё равно нет никакого, а Сергей придёт - пусть сам себе варит, если хочет. Сосиски в холодильнике, макароны в буфете.
Прилегла на диван отдохнуть - опять звонок. На этот раз телефон. Что за напасть? Уже много лет - да с тех самых пор, как за мужем пришли - не ждёт Галина Петровна добра ни от телефонного звонка, ни от стука в дверь, ни от письма в почтовом ящике. Уж лучше оставили бы её в покое... Не оставляют. Так, видать, на роду написано: тревоги да хлопоты.
Звонил как раз муж - лёгок на помине. Сколько времени от него ни слуху ни духу, а тут заказал разговор со своей Лопатки.
- Как дела?
У него всю жизнь такая манера. Ещё до тюрьмы, бывало, позвонит из Москвы, из Сопкового или с той же Лопатки, и ни Здравствуй, ни Привет, а сразу: Как дела? Только раньше всегда находилось, что ему ответить, а теперь хоть рта не раскрывай. Тошно всё об одном и том же. Да и спрашивал раньше Степан другим тоном.
Ничего не стала рассказывать Галина Петровна про свои дела, а сразу спросила:
- Зачем звонишь?
- Значит, так. У нас зарплату в этом месяце задержали. Я денег вовремя перевести не смогу.
Мог бы и не докладывать. Нет твоих денег - и не надо. Проживём.
- Что ещё?
- Ничего, - тут Степан вдруг помягчел, что нечасто с ним случалось. Знаешь, странный такой случай. У нас на складе, где катер мой раньше стоял, сторож новый. Я туда сегодня ездил разбираться, почему соляра недодали. Он психанул немного - здоровый, а с придурью - а потом возьми да и расскажи, что в ночь на воскресенье к нему Володя Шмидт являлся. Помнишь?
- Откуда мне помнить? Я его и не знала.
- Ну, старатель, которого в семьдесят втором на карьере бульдозером задавило. Главное, этому сторожу про тот случай и знать неоткуда. Молодой мужик и к нам первый раз заступил. Значит, и правда к нему покойник Шмидт являлся?
- Совсем вы там с ума посходили, - вздохнула усталая Галина Петровна. Один чушь несёт, а второй его слушает. Ты бы лучше поинтересовался, что тут твои дети вытворяют.
- А, дети... - Степан вернулся к обычному своему злому голосу. - Говори быстрее, а то у меня талон кончается. Три минуты заказывал.
* Что тебе говорить? Тебе ж на всё плевать?
В трубке запикало.
Вот тоже: муж. Больше тридцати лет они считаются одной семьей, а сколько из тех лет жили общим домом? Только первые четыре года в маленьком городке среди южно-казахстанских степей.
