Кроме того, мы не строим наши самолеты целиком, а собираем их из деталей, изготовленных в других частях земного шара. И здесь, в этом цеху, мы делаем только одну часть нашего лайнера — чертовски важную часть, которая называется килем или, по-вашему говоря, хвостом. Возле одного из них я и нашел Мартина Клужу, который осторожно водил по черной обшивке каким-то прибором. Он посмотрел на меня с раздражением.
— Это что за детский сад? Где Майк?
— Уехал. Так что придется иметь дело со мной. Я слышал, у нас проблемы.
— Правильнее было бы сказать «катастрофа». Смотри.
Он подвел меня к видеотерминалу, стоявшему на тележке, и быстро застучал по клавишам. На экране замерцало зеленое пятно, которое перерезала красная зигзагообразная линия.
— Видишь красную линию? — спросил Марти. — Это место крепления обшивки и лонжеронов.
— Да-а, — протянул я. — Похоже, у нас тут отслоение.
— Это не просто отслоение, это «поцелуйчик».
«Поцелуйчиком» называют дефект, при котором два элемента расположены вплотную друг к другу, но при этом не скреплены.
— Нам придется его забраковать.
— Марти, ты не можешь этого сделать!
— Хочешь, чтобы стабилизатор отвалился на высоте тридцать пять тысяч футов, когда на борту будет три сотни человек?
— А что, если просто перегрели композит? Или недогрели?
— Лэндри! Можешь хоть землю есть — я закрываю линию.
— Возможно, некачественный гексосайт? — Так называлась эпоксидная пленка, которую мы использовали для соединения композитной обшивки с каркасом.
— У поставщика по ней только положительные отзывы.
— Отсканируешь штрих-код? Хочу проверить кое-что.
Я снял этикетку с рулона гексосайта и протянул ее Марти. Тот поднес ее к другой консоли, отсканировал. На экране появились столбцы цифр: даты и температуры.
Я какое-то время смотрел на дисплей, потом сказал:
— Марти, я пойду в «закупки».
Приемщик комплектующих курил у входа в погрузочный терминал. Это был блондин лет двадцати, с жидкой бородкой. На нем были темные очки, мешковатые джинсы и черная футболка. Он был похож на человека, который никак не может определиться: стать ли ему серфером или податься в какую-нибудь банду. Мне даже стало его жаль. Я как-то провел полтора года в колонии для несовершеннолетних — Гленвью — и знавал таких крутых ребят, что у него бы волосы дыбом встали.
— Ты Кевин? — спросил я, представившись.
— Прости, приятель, я не знал, что тут нельзя курить, — сказал он, бросил сигарету на асфальт и затоптал ее.
