Декана удивляло, откуда у какого-то типа из Фидлерсборо, Тенн, хватило денег поступить в Дартхерст. Даже на ботинки, чтобы сюда приехать.
Но он вспомнил, что тут у них целых два щенка из Фидлерсборо. Вторая пара ботинок принадлежала парню, которого так и звали: Фидлер. Калвин Фидлер из Фидлерсборо. Ну и ну! А этого зовут… ага! Бредуэлл Толливер.
Щенок смотрел на него в упор.
Тогда декан, овладев собой, заметил довольно ехидно:
— Что ж, если вы так разбогатели… Но и тогда я бы вам советовал…
— Я даже аванса за обучение ещё не выплатил, — прервал его юноша. — Пятьсот долларов, я их ещё не отдал… Не в этом дело…
— Что ж, если вы твёрдо решили… — произнёс декан, и голос его замер на полуфразе, а рука потянулась к карандашу и стала его вертеть. Но он повеселел: — Нельзя сказать, чтобы ваши успехи были такими уж ошеломляющими.
Юноша молча стоял перед ним.
Декан посмотрел на него. Он сам когда-то написал роман. Но начал работать над ним после того, как получил диплом.
— Так как же? — спросил декан.
Юноша не мог выдавить ни слова.
— Так как же? — повторил декан.
— Да я просто хотел… — начал юноша и осёкся.
— Чего вы хотели?
— Наверное, просто поговорить, — сказал юноша и почувствовал, как это глупо.
— Вы пришли ко мне с заявлением, что бросаете университет, — сказал декан. — А после такого рода решительного заявления, милый юноша, трудно приступать к совместному обсуждению вопроса.
— Да я, видно… — И опять осёкся.
— Видно, что?
— Боюсь! — выпалил Бредуэлл Толливер, чувствуя себя уже полным идиотом.
Он стоял перед деканом, не зная, чего он, в сущности, боится.
А теперь, четверть века спустя, сидя в белом «ягуаре» у бензоколонки Счастливой Долины, он спрашивал себя: «Неужели я боялся?»
Чего, чёрт возьми, ему было бояться?
Он поглядел на свою правую ногу, лениво нависшую над педалью под щитком, но готовую дать машине ход. Нога была обута в рваную сандалию. Щиколотка голая. Он поглядел на джинсы, вылинявшие от стирок, их и сейчас не мешало бы постирать. Он посмотрел на потрёпанную панаму за семьдесят пять долларов, брошенную рядом. Он посмотрел на сверкающий приборный щиток «ягуара» ХК-150, на котором три недели назад прикатил сюда с Тихоокеанского побережья через горы, пустыню, холмистую прерию и чернозёмные поля Арканзаса. Он посмотрел ввысь, на синее небо, потому что в такой день, как сегодня, верх машины был спущен. Он глядел ввысь, на прекрасное апрельское небо, на солнечный свет, заливавший Теннесси; наверное, где-то тут неподалёку старик, перегнувшись через некрашеный штакетник, собирает жёлтые нарциссы, чтобы порадовать свою старуху, когда она проснётся от послеобеденного сна, а чуть дальше, в чистом поле, мальчишки кидают кожаный мяч, перекликаясь печально и нежно, как ржанки, а ещё дальше парень и девушка, взявшись за руки, идут по тропинке в зелёную мглу леса, а где-то около леса старая негритянка в мужской фетровой шляпе с неровно обстриженными полями закидывает леску в ручей; уши и сердце Бредуэлла Толливера наполнило птичье пение, и он подумал, что ему и вправду удалось заглушить в себе всякое чувство.
