«Каждый как-то пострадал. У кого-то семья погибла, у кого-то чудом осталась целой, но завалило жилье, некуда было деться. Начальник медицинского Депо потерял дочь и обезумел, долго не могли его найти, иначе раньше можно было бы получить палатки, имущество и развернуть работу. Через час поставили первую палатку и начали принимать раненых. Хирург уже у операционного стола обнаружил, что работает в тапочках. Офицеры разрывались между работой и детьми. Семьи, оставшиеся без крова, разместили в палатках. Дети в палатках, холод, плач и стоны. Раздавали солдатскую пищу самым маленьким».
«Условия работы оказались особенно тяжелыми во второй половине 7.12. и в ночь на восьмое, так как не было освещения, недоставало растворов и стерильного материала, только складывалось взаимодействие коллектива, оказавшегося в экстремальной обстановке, сказывалось испытанное потрясение. Ночью работа шла при свете костров и автомобильных фар, а в операционной – при свечах. Отчаявшиеся родственники тащили к операционным столам своих раненых, несмотря на проведенную сортировку, с ножами набрасывались на хирургов, требуя оперировать умирающих. Диагностика повреждений и тем более состояния внутренних органов была затруднена (холод, невозможность раздеть раненых, скученность, нехватка медперсонала). Распознавание шока основывалось на констатации частого нитевидного пульса, холодного липкого пота и общей заторможенности раненого («засунул руку под фуфайку – холодный пот и скрип, значит, шок и подкожная эмфизема, что осложняет торакальную травму»)».
«Функции персонала бывшего терапевтического отделения складывались стихийно, исходя из обстановки. Врачи развертывали и оборудовали палатки, осматривали поступающих, участвовали в их сортировке, в определении показаний и противопоказаний к операциям, подготавливали пострадавших и прооперированных к эвакуации. У одной из хирургических сестер задавило ребенка дома, и он не был извлечен, но она не покинула операционную».
«8.12. Удалось развернуть дополнительные операционные, обеспечить возможности трансфузионной терапии. К вечеру этого дня госпиталь был усилен группой хирургов из Центра, однако и в последующем объем работы оставался большим. Наибольшие трудности были связаны с эвакуацией раненых, так как дорога в аэропорт была забита личным автотранспортом. В обычное время для этого нужно было 8—10 мин, здесь же дело затягивалось на 2–3 ч. Бывало, что до самолета уже живыми не довозили».
